Современное искусство нуждается в реставрации не меньше классического

Пластиковые контейнеры, лампочки, цемент, мешки для мусора, органические материалы, – выбор материалов, которые художники используют в своем творчестве, поистине безграничен. И почти так же безграничен выбор действий, необходимых для сохранения, а иногда и реставрации произведений искусства. Картины, арт-объекты и перформансы часто рождаются на один день, тем не менее они должны противостоять разрушительному воздействию времени, чтобы и дальше нести людям свой революционный смысл.

«Когда меня спрашивают, кто я по профессии, мой ответ обычно удивляет: я реставрирую новые произведения. Неужели современные работы уже нуждаются в реставрации?» – улыбается Изабелла Виллафранка Суассон, директор миланского ателье Open Care, которое специализируется на транспортировке, консервации и реставрации произведений применительно к современному искусству.

Изабелла является одним из ведущих мировых специалистов в этой области, автором недавно вышедшей книги «В действии», посвященной данной проблеме. А ответ на вопрос, нужно ли реставрировать современные работы, увы, положительный: в Музее современного искусства (MoM) в Нью-Йорке более 3 000 работ не могут быть выставлены из-за плохого состояния.

Виллафранка Суассон получила классическое образование реставратора, но при этом увлекалась химией и музееведением. «Эксперименты художников с материалами, конечно же, начались в конце XIX века; в последние 60 лет они набирали обороты, и теперь университетский курс реставрации необходимо все больше дополнять знаниями в области химии, физики и даже философии», – рассказывает она.

Вскоре после института Суассон заинтересовалась материалами, прежде всего синтетическими, которые массово использовались в прошлые десятилетия, а теперь приходят в негодность. «Некоторые из этих материалов были в ходу в 1960–1970-х годах и сегодня не применяются. Они производились в промышленных масштабах, а потом их перестали выпускать. Это особенно усложняет нашу работу, ведь не осталось ни их формул, ни какой-либо информации о них», – объясняет реставратор.

Основные инструменты, позволяющие разобраться, как сохранить и отреставрировать современные произведения искусства, – это наука и, конечно же, история искусства. А еще философия. Были ли они созданы на века? Имеют ли коллекционеры право остановить процесс разрушения, который, возможно, был предусмотрен автором? Действительно ли искусство по-прежнему должно выдерживать испытание временем? «Порой интересы художника и коллекционера могут не совпадать, – говорит Изабелла. – И здесь мы тоже должны выступать как посредники. Возьмем, к примеру, общественную коллекцию – на ее приобретение пошли народные деньги. Конечно, нужно уважать замысел художника, но может ли хранитель коллекции допустить разрушение художественных ценностей?»

Обычный реставратор никогда не имеет дела с живым художником. А вот Изабелла постоянно общается с авторами произведений. «Последнее слово всегда остается за мастером, но нам следует избегать ситуаций, когда художники сами реставрируют свои работы: очень часто они вносят в них исправления, сильно их переделывают и очень серьезно меняют, так что вещь может потерять свой первоначальный вид. Как ни парадоксально, в прошлом такое случалось сплошь и рядом. Именно поэтому мы должны быть посредниками между ними, способными улавливать авторские намеки и применять их в произведениях, сохраняя аутентичность».

И традиционные, и современные реставраторы в своей работе опираются на одни и те же принципы в плане методологии, глубокого предварительного анализа и уважения к произведению искусства: каждое действие должно быть обратимым. Но реставратору современного искусства приходится иметь дело с новыми видами коллекционирования, новыми профессиональными ролями, меняющимися взаимоотношениями, нравственными принципами и методами консервации.

На таком конкурентном рынке, как рынок современного искусства, люди, подобные Изабелле, просто необходимы. Хорошо бы, конечно, чтобы коллекционеры проявляли осмотрительность при покупке произведений, обреченных на разрушение, но новые методы консервации и реставрации могут сохранить работы, которые иначе исчезли бы или полностью утратили свое значение.

«Произведения современного искусства часто создаются для пространств за пределами музеев, – пишет Изабелла в своей книге «В действии», презентованной в 2015 году на Венецианской биеннале. – Они призваны будить мысль, ставить под сомнение устоявшиеся стереотипы, провоцировать нас на размышления о недолговечности вещей, в отличие от древнего искусства, которое было рассчитано на то, чтобы сохраниться в веках. Сейчас уже недостаточно стандартных приемов, технического мастерства и навыков ручного труда – реставраторы должны разбираться в новых материалах, поведение которых в будущем труднопредсказуемо.

Хороший пример – синтетические пластмассы: материалы, рассчитанные на долгий срок службы, ставят множество самых разно­образных проблем по их сохранению; порой они вступают в противоречия друг с другом, поскольку меры, рекомендованные для одного, могут оказаться пагубными для другого. Таким образом, задача реставратора заключается в том, чтобы свести повреждения к минимуму и ослабить воздействие неблагоприятных факторов, аккуратно записывая все изменения, которые происходят с произведением».

Если работа создана для уличного экспонирования, задачи реставратора еще более многогранны: ему приходится перекомпоновывать инсталляции, сохраняя материалы, внешний вид и замысел, даже когда меняется местоположение объекта (допустим, инсталляция перешла к другому владельцу).

Каким образом реставратор понимает, как, когда и зачем остановить разрушение материалов, использованных в произведении искусства, без ущерба для авторского замысла? Чем заменить утраченные фрагменты, как вернуть свежесть и свет композициям и как убедиться в том, что художник и коллекционер думают одинаково? Суассон уверена: «Новое значение, которое придается идее художественного произведения, эксперименты с новыми материалами и технологиями, а также введение динамического измерения, которое меняет отношения со временем, вызвали потребность в новом подходе к реставрации. Что привело к новой специализации, необходимой для решения проблем реставрации (или, скорее, консервации) произведений современного искусства универсальными и открытыми методами».

Диалог с художником тоже имеет важнейшее значение. Если, например, автор вместе с произведением предоставит подробное описание, как его обслуживать и сохранять, многих проблем удастся избежать. Но такое редко случается, особенно если речь идет об особо сложных работах.

«Если такие документы отсутствуют или художник умер, приходится консультироваться с фондом, поддерживавшим мастера, копаться в архивах или обращаться в соответствующие галереи», – рассказывает Изабелла.

При этом собранная информация может идти вразрез с представлениями и интересами владельца, хотя обычно коллекционеры стремятся сохранить произведение в хорошем состоянии как можно дольше. При возникновении таких противоречий в дело вступают юристы, перед которыми стоит задача договориться о теоретических принципах и защитить интересы сторон.

«Работа реставратора требует интуиции и профессиональных навыков в сочетании с практическими знаниями в других областях. Консервация современных произведений – это передовой рубеж высокого мастерства, которым всегда славилась Италия. Мастерства, которое должно приспособиться к новому измерению изменчивого, постоянно развивающегося искусства», – говорит в заключение Суассон.

В ее миланской мастерской каждый день совершается таинство реставрации: разрушающиеся пластиковые фигуры, ветхие холсты, полураспавшиеся или испорченные органические материалы. Объекты, которые вызывают много вопросов как в плане работы с ними, так и в смысле их художественного осмысления. Произведения, жизнь которых необходимо продлить на срок, превышающий время, отпущенное материалам, из которых они сделаны.

Прекрасная профессия, в которой все больше нуждается арт-рынок, поскольку только она может гарантировать, что работы, которые столь ценятся сегодня, и завтра сохранят свою ценность.