Соцмедиа в политике

Основные виды социальных медиа очевидны и постоянно на слуху: интернет-форумы, электронная почта, блоги, социальные сети и социальные аггрегаторы, подкасты, вики, онлайн-игры. Одни более популярны, другие менее; они привлекают разную аудиторию, решают разные задачи, используют разные технологии. И тем не менее, если приложить мозг и немного фантазии, все они вполне могут служить политическим целям.

Прежде всего, очевидно, что инструменты интернет-общения снимают географические и организационные ограничения желания человека участвовать в политике. Вне зависимости от места жительства, участия в общественных организациях и других объективных обстоятельств вроде уровня интеллектуального развития каждый получает возможность сформулировать и обозначить собственную политическую позицию. Правда, стоит отметить, что эта возможность во многом зависит от степени проникновения интернета, которая заметно различается от страны к стране - 43% в России по данным ФОМ против 77,4% в США по данным Internet World Stats. А уж формы ее проявления так и вовсе столь же многообразны, как творческие проявления в социальных сетях.

Не менее важно, что с ростом популярности социальных медиа меняется сама структура информационного поля. Во времена известнейшего исследователя медиа Маршала Маклюэна источниками информации были, к примеру, фотография, пресса, реклама, телеграф, телефон, фонограф - и много что еще, но вряд ли он мог предсказать появление и невероятную популярность электронной почты. Не говоря уже о том, что интернет-издания отвоевали изрядную часть новостного потока и претендуют на большую оперативность, актуальность и объективность, чем традиционные СМИ, а социальные медиа порой выступают важным или даже основным источником информации.

Инструменты интернет-общения неизбежно оказывают влияние на публичную сферу, вызывают широкий общественный резонанс и массовое обсуждение. Например, публикация в блоге юриста А. Навального вызвала множество споров, а многочисленные сомнительные тендеры министерств и ведомств под давлением общественного мнения были отменены. История с постом про рынду и ответом Путина на него спровоцировала бурную и противоречивую реакцию информационной среды, как традиционных СМИ (которые растиражировали письмо как доказательство открытости власти к жалобам населения), так и социальных медиа (в которых высказывались гораздо менее лестные и патриотичные мнения, вплоть до предположения о фальсификации исходного текста блогера кремлевскими политтехнологами).

Аспект, который еще недавно вообще не рассматривался как существенный - угроза общественной и государственной безопасности, которую несут в себе интернет-технологии. На смену «оранжевой», «бархатной» и прочим «революциям роз» приходят Twitter- и Facebook-революции Ближнего Востока. Преувеличенный пиетет по отношению к социальным медиа свойственен скорее западным политикам; в России к ним, напротив, принято относиться подчеркнуто снисходительно. Например, политик Дарья Митина в своем интервью «Русскому журналу» говорит: «Сами по себе социальные сети не создают угроз для политической системы - это разновидность средств массовой информации и массовой коммуникации, которые благодаря глобальной интернетизации существуют во всех странах, независимо от социального строя и политической обстановки. Если политической системе ничто не угрожает, нет социальных предпосылок для народных выступлений, не созрели объективные и субъективные условия, то никакие социальные медиа их не создадут».

Стоит отметить, что западные политики не только активно пользуются социальными медиа сами, но и придают им столь большое значение, что готовы популяризировать его в странах с авторитарными и строящимися демократическими режимами. В докладе Госсекретаря США Хиллари Клинтон прозвучало сообщение о том, что «планируется открывать twitter-аккаунты на разных языках, которые поспособствуют активизации общения в странах, где правительства не ограничивают доступ к интернету. Также администрация президента планирует оказывать поддержку политически активным интернет-деятелям в авторитарных странах. На это собираются выделить $25 млн.».

В России опыт использования социальных медиа в политических целях сложно назвать эффективным. В силу разных причин, в том числе благодаря примерно трех-четырехлетнему отставанию в развитии информационных технологий и особенностям национальных управленческих традиций, умение налаживать двустороннюю связь с заинтересованной аудиторией пока не блещет разнообразием используемых инструментов. Российские политики обращают свое основное внимание на сервис микроблогов Twitter, главный пользователь которого, конечно, Президент России - число читателей его микроблога в феврале 2011 года превысило 200 тысяч. Среди наиболее ярких попыток использовать широкие возможности социальных сетей можно назвать официальный видеоканал Русской Православной Церкви, сразу несколько Twitter-аккаунтов Президента (раз, два и три), Twitter-аккаунты Министерства Чрезвычайных Ситуаций, Генеральной прокуратуры и Министерства Финансов. При этом аккаунт Министерства Финансов содержит в основном ссылки на «высказывания» А.Л. Кудрина, А.Л. Саватюгина и А.Г. Силуанова. МЧС пишет преимущественно о вылетевших самолетах и проходящих учениях. В личном блоге Д.А. Медведева - в основном поздравления и ретвиты из других его аккаунтов.

В отличие от западной практики, в которой социальные сети и блоги давно стали полноценной площадкой для общения политиков с избирателями, в России аккаунт в Twitter или YouTube служит современным и технологичным аналогом доски объявлений, используемой либо для информирования, либо для пропаганды. И тем не менее все совсем не безнадежно. Полноценное развитие IT на российской почве должно полностью уложиться в десять лет. Есть вероятность, что социальные сети освоят к тому же сроку. А десять лет - это все же не бесконечность, можно и подождать.