Без выпендрежа жить не можем!

Помню, несколько лет назад, в бытность студенткой младших курсов, меня ввело в ступор одно предложение о вакансии. Работодатель требовал от потенциального редактора журнала осуществлять "мониторинг информационного рынка". Английское слово "monitor" в переводе означает "староста", "контролер". Грубо говоря, вам предлагают контролировать рынок информационных СМИ.

"Каким образом?" – поинтересуется читатель. Вот и я об этом задумалась. Впрочем, вскоре выяснилось, что слово "monitoring" означало всего-навсего то, что "главе" журнала придется знакомиться с опусами своих конкурентов. Недаром каждая вторая редакция выписывает газеты и журналы аналогичной направленности. Надо же знать, какие ветры бушуют на информационных просторах!

С "мониторингом" – полбеды. С "креативным менеджментом" – словосочетанием, которое на заре независимости не могли расшифровать 90% граждан – тоже наконец разобрались. Но я до сих пор никак не возьму в толк, что такое "франчайзинг" с "мерчандайзингом" и чем отличается "метросексуал" от "техносексуала"?

Обращение к друзьям толку не дало. Мой друг Сергей высказал предположение, что метросексуал – это гомик, а приятель Вадим в недоумении спросил: "Метросексуал? Он что, спит с метро?"

По своим каналам мне удалось узнать, что метросексуал – это мужчина, который не брезгует маникюром, педикюром, мужской косметикой и пластической хирургией, всегда стильно одет и при этом не принадлежит к сексуальным меньшинствам.

Мне также сообщили, что существует целая индустрия, обслуживающая этих самых сексуалов. Например, специальные дизайнеры, которые шьют для них одежду; делают журналы и т.д. К представителям этого вида homo sapiens часто относят Дэвида Бекхэма, а журнал "Власть денег" в 2004 году причислил к метросексуалам и нашего Андрея Шевченко. На святое замахнулись!

Впрочем, дело, конечно, не в Бэкхеме и не в Шевченко. Дело в том, что со всеми этими словечками, типа "оффшорный", "офсетный" и остальными вышеуказанными, я скоро перестану понимать родной язык!

Поэтому каждый раз, когда мы заговариваем о чистоте речи – не важно, русской или украинской, – нам надо спросить у себя следующее: почему вместо слова "мнение" или "думка" мы употребляем англоязычное "опінія" (не раз слышала от украинских политиков)? Почему слова "быстрый", "срочный" или "терміновий", имея в виду подсчет голосов, заменяем английским "ургентный" (такая фраза прозвучала в эфире "5 канала" во время выборов из уст одного из гостей канала)? И вообще, зачем мы заменяем знакомые сызмальства русские и украинские слова непонятными иностранными аналогами? Кому нужно это "словотворчество"?

Можно, конечно, обвинить во всем древних греков – так, по крайней мере, утверждают создатели украинского "Правопису", приводя в качестве примера, в том числе, и слово "демократия", – однако не будем забывать, что еще в конце ХІХ – начале ХХ века словом "демократия" ни в русском, ни в украинском языках никто не пользовался. Тогда существовали "народовластие" и "народовладдя". "Демократия" же появилась значительно позже. Да и то – только на бумаге, где ныне и пребывает.

И если с "демократией" мы уже смирились, то мириться с "ургентными", "оффшорными", "офсетными" и прочими инородными выражениями я не хочу! А вы?