"Социальные силы первичны", - Ларри Пейдж, основатель и генеральный директор Google

Стал бы мир счастливее, если бы 90% работающих уволились и передали свою работу роботам? Почему последний купленный вами дом сейчас не стоит 5% от заплаченной вами суммы? А что если однажды вы или ваши дети будете наслаждаться неограниченной дешевой термоядерной энергией и значительно возросшей продолжительностью жизни? Вот такие глобальные вопросы занимают 41-летнего Ларри Пейджа. Недавняя реорганизация сдвинула большинство повседневных обязанностей в его компании на уровень заместителей и освободила время на удовлетворение более амбициозных желаний. Заглядывая на 100 лет вперед, Пейдж говорит: «Мы могли бы решить множество проблем, которые возникают перед людьми».

«Мы в несколько незнакомой ситуации»

Десятилетие спустя после первой вспышки идеализма, которой сопровождался листинг на фондовой бирже, все эти разговоры Google в духе «не будьте злом» и «делайте мир лучшим местом для жизни» звучат несколько причудливо. Сила и богатство компании вызывают негодование и мощную негативную реакцию — в Европе против Google ведется расследование по поводу того, как компания захватила монополию на интернет-поиск. Тем не менее Пейдж ни на йоту не отступает от альтруистических принципов, как и от безразмерных амбиций, заложенных им вместе с Сергеем Брином в стратегию компании. «Социальные силы для нас первичны, — говорит он. — Мы всегда старались донести это через Google. Думаю, мы не преуспели в этом настолько, насколько хотели». Даже знаменитая долгосрочная миссия Google — «организовать мировую информацию и сделать ее повсеместно доступной и полезной» — уже недостаточно велика для того, что он сейчас задумал. Цель — использовать денежные потоки от контекстной рекламы на то, чтобы застолбить позиции в растущих отраслях будущего, от биотехнологий до роботов. Не означает ли это, что Google нуждается в новой миссии? «Думаю, что, возможно, нуждается, — отвечает Пейдж. — Мы все еще пытаемся работать над ней». Когда мы в последний раз встречались в штаб-квартире компании в Кремниевой долине для большого интервью, Пейдж выказывал характерную неуверенность, так контрастирующую с самоуверенностью большинства руководителей компаний. Несомненно, чувствующий ответственность за управление компанией с 55 000 сотрудников, он все же подбирал слова как никогда осторожно. Но на амбициях и экспансивности его идей такой стиль явно не отражается — хотя он, как отец двух маленьких детей, говорит, что стал более осознанно подходить к долгосрочным вопросам вроде образования.

Пейдж занимает должность гендиректора с 2011 г. Он управляет одной из мощнейших интернет-компаний мира в исторический момент, когда наступление новых технологий угрожает обществу и бизнесу скорыми потрясениями. Задачи Google больше, чем у многих, — хотя компания и вкладывает деньги в новые предприятия, ее деньги не иссякают. «Мы в несколько незнакомой ситуации, — говорит Пейдж. — Пытаемся ее понять. Как мы используем все эти ресурсы и оказываем более позитивное воздействие на мир?» Для инвесторов Google, которые уже начали беспокоиться о массивности долгосрочных ставок компании, все, похоже, только начинается. С точки зрения Пейджа, все сводится к амбициям — товару, предложение которого в мире просто недостаточно велико. В середине одного из своих периодических бумов Кремниевая долина, все еще эпицентр глобального технологического бизнеса, стала недальновидной, полагает он. Он не согласен с тем, что долина фундаментально«сломлена», но не спорит с тем, что она перегрета, — но до какой степени это важно? «Капитала и возбуждения определенно много, и эти вещи склонны к цикличности. Но через 100 лет, возможно, это никого не будет беспокоить», — замечает Пейдж.

«Кто-то должен это делать»

Большинство денег, вливающихся в технологическую отрасль, приходит благодаря обещанию быстрых прибылей от последнего потребительского интернет-бума, объясняет Пейдж: «Можно создать интернет-компанию с 10 людьми — и у нее будут миллионы пользователей. Капитала много не требуется, а денег приносит много — очень-очень много, так что все естественным образом на этом фокусируются». По его оценке, только около 50 инвесторов схватывают реальные технологические прорывы, потенциально способные привнести материальные изменения в жизнь большинства людей. Если что и сдерживает большие идеи, то вовсе не дефицит денег и не технические барьеры, пока непреодолимые. Когда совершаются технологические прорывы, о которых он думает, их «двигает вовсе не фундаментальный технический прогресс — это делают амбициозные люди, которые работают над этими идеями», говорит он. Недостаточно, чтобы институты, в частности государство, работали над такими вопросами: «Мир, похоже, по этой части недоинвестирован».

Должна ли частная компания вместо государства наваливаться всей своей мощью на самые долгосрочные и амбициозные научные проекты в мире? «Ну кто-то же должен это делать», — парирует Пейдж. Вот где инженерный ум Пейджа играет свою роль. Сын преподавателя информатики, он, по словам знающих его людей, на внутренних собраниях больше всего любит глубоко зарываться в технические вопросы. Он рассказывает, например, как он разбирался в управлении дата-центрами Google, перейдя от вопроса о том, сколько компания платит за электроэнергию, к устройству электросетей. При правильном фокусе и применении, заключает он, нет ничего, что не может быть улучшено. Недавнее посещение стартапа, работающего над ядерным синтезом, вдохновило Пейджа возможностью прорыва к дешевой энергетике. Другой стартап удивил его возможностью читать мысли человека, которому показывают визуальные образы: «По-настоящему умная группа энтузиастов с $50 млн может добиться большого прогресса в таких вопросах. Но для реализации этого недостаточно». Некоторые из больших ставок Google находятся в зонах, которые Пейдж называет периферией, — такие вещи выглядят открытыми для технологических решений, но по разным причинам не привлекли согласованного внимания. В качестве примера он приводит самоуправляющиеся автомобили и болезни, поражающие пожилых людей, — над последней темой работает его жена в лаборатории Стэнфордского университета. «Эта тема не была престижной», — говорит гендиректор Google. С помощью нового биотехнологического подразделения Calico интернет-компания собирается вложить сотни собственных миллионов долларов в эту зону. «Мы действительно выигрываем от того, что однажды заявляем: мы собираемся чем-то заняться, — люди верят, что мы можем, потому что у нас есть ресурсы, — рассуждает он. — Таким способом Google помогает — не так уж много существует подобных механизмов финансирования».

Потрясающие возможности

Но если сравнивать нынешнюю ситуацию с бурной молодостью Google, когда каждая опрометчивая инициатива приветствовалась восхищенной публикой, сейчас наступление технологического перелома начинает порождать страхи. «Люди видят потрясения, но в действительности не смотрят на них позитивно. Они не смотрят на это как на смену мироустройства Думаю, проблема в том, что люди не чувствуют свою причастность к происходящему». Неисправимый оптимист, он полемизирует по поводу всего, что изменится. Быстрые усовершенствования искусственного интеллекта, например, сделают компьютеры и роботов пригодными к большинству работ. Если бы у людей была возможность бросить работу, 9 из 10 «не стали бы заниматься тем, что им приходится делать сегодня». А что делать тем, кто бросать работу не хочет? «Идея, что каждый должен рабски трудиться не имеет для меня никакого смысла. Тут не может быть одного правильного ответа». Еще одно благо Пейдж видит в том, что технологии войдут в стоимость многих повседневных товаров и услуг — грядет массивная дефляция: «Даже если произойдет переворот на рынке труда, в краткосрочной перспективе должна снизиться стоимость вещей, которые нам нужны, что мне кажется очень важным». Новые технологии сделают бизнесы в 10 раз эффективнее, утверждает он, при условии, что они перейдут на пониженные цены: «Вещи, которые нужны, чтобы жить с удобствами, можно было бы получать гораздо, гораздо дешевле». Коллапс цен на недвижимость может стать еще одним членом в этом уравнении. Еще больше, чем с технологиями, это, по мнению Пейджа, связано с необходимостью изменения политики предоставления земельных участков — они должны быть лучше подготовлены для строительства. Среднестатистический дом в Пало-Альто, центре Кремниевой долины, должен стоить $50 000, считает он. Для многих мысль о подобном перевороте в их личных финансах выглядит как журавль в небе, а то и очень тревожно. Перспективы признания миллионов рабочих мест устаревшими, коллапса цен на частное жилье и дефляционной спирали для товаров повседневного спроса не очень-то похожи на нирвану. Но в капиталистической системе, утверждает Пейдж, устранение неэффективности через технологии должно быть доведено до логического завершения. «Нельзя отгонять мысль о том, что все это произойдет, — это будет происходить, — говорит он. — У вас в экономике вот-вот возникнут потрясающие возможности. Когда у нас есть компьютеры, которые могут выполнять все больше и больше работ, сам наш подход к работе будет меняться. Обратной дороги нет». «Крупнейшие компании всегда стремятся примерно к одинаковому размеру, особенно когда речь о рыночной капитализации», — говорит Пейдж, который явно ощущает все те барьеры, с которыми его компания уже сталкивается. Google X — внутренняя лаборатория, детище Брина, — сделала первые попытки поддержать большие новые идеи через такие проекты, как Glass (интерактивные очки, подключенные к интернету) и автомобили без водителя. Несмотря на то что Брин отходит от главного бизнеса Google, Пейдж по-прежнему называет его близким союзником: «Мы проводим много времени вместе очень мало людей, с которыми можно поделиться таким опытом». По поводу постоянного возбуждения Брина от все более высоких ставок он добавляет: «Он всегда более экстремален, это важно». Помимо Calico Google недавно сообщил о создании подразделения Nest, которое будет заниматься умными домами, а также о новой бизнес-единице, включающей в себя инвестиции в доступ к интернету и энергетику. За последние два года Google также быстро превратился в крупнейшего венчурного инвестора в Кремниевой долине. По словам Пейджа, нет такой компании, которую Google хочет взять за образец. Единственным человеком, который воплощает многие качества из необходимых для решения предстоящих задач, он называет прославленного инвестора Уоррена Баффетта: «Единственная вещь, которую мы делаем, — предоставляем долгосрочный, терпеливый капитал».