Золотая пчела на навозной куче

Из судейской команды "Пчелы" на круглом столе присутствовал член отборочного комитета Юрий Гулитов. Мнение отсутствующего Игоря Гуровича озвучил  директор бьеннале Сергей Серов. Среди приглашенных были также участники бьеннале Владимир Чайка, Валерий Акопов, Дмитрий Захаров, Андрей Логвин и искусствоведы - Юрий Герчук и Елена Рымшина.

Бездарность миру необходима, это факт. Вызывая справедливый протест, она выявляет градус культуры в составе цивилизации.  Получившая Гран при на 9 международной бьеннале «Золотая пчела» работа голландского дизайнера  Хармена Лимбурга сыграла с дизайнерами ту же шутку, что с футбольными болельщиками -  газпромовский «Зенит»: сразу стало понятно, как говаривал наш последний генсек, «кто из ху», кто за кого болеет, и какими критериями руководствуется нынче Международная бьеннале графдизайна. Но это, разумеется, лишь половина интриги. Не попавший даже в каталог бьеннале "серенький волчок" ухватил за бочок и весь российский дизайн, и его ближайшего представителя в лице столичной дизайн-тусовки.

Вот он, обладатель Гран при:

И если победитель-Лумберг, со слов Андрея Логвина, лишь усмехнулся: «ну, прикольно!», то дизайнерам не до смеха: сей перл должен теперь, вплоть до следующего пчелиного форума, служить примером для подражания. 

Дизайнер - птица вольная. В сытой Европе хочется похулиганить, а в России не до жиру, и такие вот опусы вполне могут сойти за прогрессивный выход за профессиональные рамки. Но если «там» это - лишь одна из идей, то "здесь" все принимается за чистую монету. Видимо,  и надписи на стенах в Европе и России различаются, как рукописи Маркса и Ленина. Впрочем, поборников свободы это не смущает, вот и  Юрий Гулитов, чья творческая манера и педагогическая практика "заборных" шрифтов и экспрессивных дизайн-выплесков вполне оправдывает себя как катализатор энергии молодых дарований,  вступился за «волчка», мол, посмотрел я другие плакаты Лумберга и подумал: что-то в этом есть от искреннего, самодельного газетного объявления. Есть тут какой-то свой умысел, разработка нового пространства...  «А если ты будешь долго вглядываться в физиономию Чикатило, то, возможно, и у него найдешь  нестандартный абрис скул», - гневно парировал Гулитову Чайка и посоветовал «называть упырей упырями». «Человечество строит длинные железные дороги, но куда и зачем?» - вспомнил дизайнер Льва Толстого и, назвав присуждение Гран при Лумберга антигуманным актом, обозначил главную цель и традицию отечественного дизайна (и в целом искусства) - внутреннее, духовное совершенствование, «что» паче «как».  «Почему мы игнорируем такие простые критерии, как добро и зло?» 

Оригинальный оправдательный вердикт "волчку" вынес и Игорь Гурович: оказывается, работа Лумберга конкурировала с высокотехнологичным плакатом немецкой группы Cyan, представитель которой заседал в жюри «Пчелы» в 2004 году.

У нас в стране никто не имеет понятия о том, как напечатан столь многослойный плакат. По композиционной и технологической сложности он вполне тянул на Гран при, считает Гурович, однако именно отсутствие в России конкурентоспособных исполнителей и экспертов заставило жюри отдать предпочтение «ручному» и «авторскому» стилю Лумберга с его «маргинальностью ходов». Последняя, по мнению Гуровича, стала основным критерием оценки для номинации в целом(с работами лауреатов можно ознакомиться на сайте «Золотой пчелы-2010»).

Но "маргинальность ходов" характерна, возможно, и самому способу отбора.  Валерий Акопов признался, что в свое время, работая в жюри Варшавской бьеннале, был удивлен странной позицией большинства членов, не стеснявшихся называть черное белым, а белое черным. На энергичные возражения художника никто внимания не обратил, зато один поляк взял его под локоток и, отведя в сторону, посоветовал либо участвовать в признанном всеми лоббировании, либо уйти. Будучи несколько лет назад приглашенным в жюри на "Пчелу", он заметил ту же тенденцию и отказался участвовать в судействе. Причины присуждения первой премии нынешней  «невообразимой чертовщине» Акопов связывает  и с нынешней обстановкой «визуального хаоса», цепляния за случайные решения, которые во множестве выдает компьютер, тогда как критериями качества дизайна были и остаются ясность образного и композиционного мышления, а не технические приемы. «Если мы отступим от художественной идеи, мы погибнем, как погибает наш город. Мы впитываем хаос городской среды, и мне эта тенденция не нравится».

И хотя рассуждать в терминах «хаос-порядок» в сфере искусства с точки зрения Сергея Серова, некорректно (даже самые "правильные" в смысле дизайна голландцы были первыми, кто сломал традицию оформления денежных знаков - замечание самого Акопова), члены круглого стола констатировали: Гран-при Лумбергу - знак нехорошей тенденции в самом пчелином улье: изрядная часть из полутора тысяч выставленных в ЦДХ плакатов, даже непрофессиональному зрителю (а именно такой зритель и является основным объектом плакатной агитации) представляются слабым, информационно перегруженным «трэшем», по качеству  напоминающим городскую «наружку». Это, в частности, констатировал  и искусствовед Юрий Герчук. Возможно, сильные метафоры и лаконичный язык просто вышли из моды, а вкусовщина и невнятность, как, впрочем, отсутствие новизны (и тут, к слову сказать, полезно сравнить работы нынешних лауреатов с выставочной коллекцией «Все золото мира» в ГЦСИ лауреатов прежних лет- Ю.К.)  - это современный тренд? - предположил ученый.

Елена Рымшина решила смягчить ситуацию: в лице иностранных судей мир тонко поиронизировал над состоянием местного креатива и правдиво отразил его в вынесенном решении. Никакого лоббирования за всю историю "Пчелы" она не заметила. Получается, что "волчок" на подиуме -  просто интеллектуальная шутка, трэш в квадрате. Но, все-таки, зачем?

Мнение практиков дизайна было более радикальным: Валерий Акопов посоветовал не заигрывать с молодежью, не пытаться ей понравиться. С «чернухой» и дешевыми эмоциями пора кончать, - поддержал его Владимир Чайка.

Еще во время работы жюри были озвучены предложения изменить и порядок отбора материала: сократить число принимаемых работ (скажем, фестиваль «Шамон» вывесил лишь 100 плакатов) или распределить их по дополнительным номинациям, как это практикуется на кинофестивалях. На круглом столе Сергею Серову пришлось объяснить причину «валового подхода» «Пчелы» к сбору меда: «Мы так долго были за железным занавесом, что до сих пор не можем наесться дизайном». По его словам, организаторы сознательно презентовали максимальное количество работ, присылаемых часто целыми сериями, благо просторы ЦДХ это позволяют. Серов пообещал подумать над тем, не улучшить ли состав жюри, включив в него членов жюри, представляющих Росию за 20 лет.

Но дело не только в «рассаживании музыкантов» из басни. «Золотая Пчела» неизменно опирается на две базовые институции, где преподает сам директор и многие известные участники бьеннале: Академию графдизайна и ВАШГД.  И, в принципе, имеет право, как хозяйка, приглашать к участию, кого захочет. Но простой-то обыватель, приходя в ЦДХ, думает, что на выставке представлен  в самом репрезентативном виде весь цвет если не зарубежного, то, по крайней мере, московского плаката - благо, просторы ЦДХ это позволяют. Увы, это не так. Один из примеров - «Полиграф»: позвонив в Московский Университет Печати и справившись о том, как обстоят дела с популяризацией отечественного плаката в этом авторитетном вузе, мы получили ответ: к изданию готовится книга - альбом  произведений художников-преподавателей. «Было бы, конечно, радостно приурочить его выход к «Золотой пчеле», но мы такой цели не ставили». Кто виноват в этом - судить не нам, но на лицо «железный занавес» внутри профессионального дизайн-сообщества, из-за которого международная бьеннале не выполняет своих прямых просветительских функций в той мере, в которой это заявлено. Остается предполагать, что свое возьмут исследователи музейщики. Но уж точно не мы с вами.

Очевидно, что художник - не рекламист, и частенько бежит от публики и неугодных ему тусовок. Но мы же имеем дело с плакатом, агитационным инструментом, нуждающимся в зрителе куда больше «чистого искусства»! Очевидно и то, что кто-то героически берется за «культпросвет», а кому-то он «до лампочки», однако нынче «Пчела» оказалась на навозной куче, а это сидение, согласитесь, далеко от героизма. И, наконец, понятно, почему бывает так трудно собрать на фестиваль рекламистов: тут и стабильная клиентская база, и почивание «на откатах», и прочая и прочая, но у художников-то в этом смысле руки  развязаны побольше, а, стало быть, и с ответственностью, и с коммуникацией должно быть получше. К тому же, успешную рекламную кампанию народ увидит и без фестиваля, и от неучастия в форуме пострадает лишь статус самого форума. В дизайне плаката все с точностью наоборот: альбом из «Полиграфа» попадет в руки профессионалов, а народ так и будет созерцать в ЦДХ толстый слой «наружки» .

«Благодаря» коммуникативным провалам, мы будем пребывать в уверенности, что своего плаката у нас нет. Или почти нет.

О перспективах объединения усилий всех, кто хоть сколько-нибудь имеет отношение к графдизайну, говорить вообще не приходится. «Сегодня в рекламном агентстве работать стыдно», - реплика Владимира Чайки на круглом столе. Ну как после этого объяснить художникам, что рекламист - «тоже человек», что на каждом рекламном форуме поднимается проблема качества услуг и среди  докладов то и дело мелькает тема «как отказать клиенту» и сделать, наконец,  стоящий креатив? Вся-то разница в том, что рекламист говорит о хорошей колбасе для нормальных людей, а плакатист - о хорошо усвоенной и правильно сервированной духовной пище. И здесь дихотомия «лубок-икона» не так уж и важна, как не важен и статус объекта для дизайна вообще - о чем, кстати, ярко свидетельствует замечательная выставка Александра Ермолаева в галерее М'ARS, посвященная феномену русского дизайна. Вещь, какая бы она ни была, должна содержать Идею - от паникадила до примуса.

Но если рекламисту на этом благом пути больше всего мешает «клиент» и стоящая за ним культура потребления, то дизайнеру, видимо, не меньше «культуры» мешает... другой дизайнер.

Беда современного искусства - констатирует Елена Рымшина - не замечать своего времени, его болевых, содержательных точек. Добавим: и друг друга не замечать тоже. Действительно, время нынче, прямо скажем, не плакатное: никто не хочет ни финансировать, ни создавать плакатов о Чернобыле, о хосписах и других подобных вещах - делится Елена. И если в прошлые годы  на «Пчеле» побеждали работы, посвященный терроризму и «время делало дизайн», то сегодня никакие острые проблемы дизайн-сообщество не волнуют. Так,  недавний плакат Андрея Логвина о правах человека, в котором «вся Франция», Россия не знает. Москве наплевать на то, что она превращается в картонный супермаркет,  - вторит Андрей и добавляет интересную деталь: все традиционные места для плаката в Москве сохранены, но то, что на них висит, не поддается определению. Директор Red Apple Елена Нарышкина  также считает, что на зеркало нечего пенять, и то, что происходит на  московском фестивале рекламы - "энциклопедия русской жизни".  Можно согласиться. А можно спорить, да и обе Елены готовы верить: люди, создающие хороший креатив существует. Часто за свой счет, на личных контактах и так далее, они пытаются делать свое дело.

Спикеры круглого стола призывали сидящих в зале студентов: идите, предлагайте свои услуги тем, кто создает настоящие вещи - хорошим театрам, например. Интересно, как будет развиваться эта инициатива «сверху», со стороны руководства бьеннале...Можно ли направить ветер? Дизайнеры скептически улыбаются. Вопрос открыт.

Однако проблема не только в том, чтобы  продолжать создавать мощную институциональную поддержку (не помнят Чернобыль,  пусть вспомнят последний московский снос) - задавать проблематику, придумывать номинации, предлагать темы, кооперируясь с другими представителями общества и искусства, не рискуя стеснить свободу, но формируя  коллективный вкус и предпочтения. Дело, оказывается, и в критериях оценки плаката на бьеннале.  На вопрос о том, читают ли члены жюри копирайт на плакатах и оценивают ли соответствие визуальной формы прагматическому содержанию, Владимир Чайка уклончиво ответил, что в принципе жюри обязано учитывать это, но все зависит от ситуации: какая «кучка» сложится, и захочет ли она соблюдать подобные стандарты. Больше всего на свете (это впечатление от круглого стола) дизайнеры боятся превратиться в рекламистов. И тщательно оберегают свою свободу как от заказчика, так, видимо, и от предмета пропаганды.  Но стоит посмотреть на выставку «Все золото мира» - лауреатов бьеннале за прошедшие 20 лет, и мы увидим блестящие примеры взаимного воздействия предмета  и визуальной идеи. Именно этот диалог «тела с духом» и создает энергетику плаката как пограничного и синтетичного вида искусства. И заставляет присуждать премии. Хороший плакат, как и хорошая реклама всегда хорошо "продает". Почему-то вспомнились гениальные Цеслер и Войченко...

Возможно, нынешний плакат, как и рекламный принт, не стоит рассматривать в отрыве от иных средств коммуникации. Хочешь-не хочешь, дизайнеру придется осознавать себя не "фотографией на белой стене", а частью общего прагматического арт-жеста, что, собственно, и наблюдалось во времена футуризма. И вряд ли плакат «умер еще 20 лет назад», как утверждает Андрей Логвин, просто он занял нынче более нишевое место, в количественном смысле разделяя сувенирную судьбу книги, а в качественном - архитектурную участь мультимедийного проекта. 

Неожиданно, по словам Сергея Серова, нынешнее жюри слишком остро восприняло выбор между плоттерной и офсетной, тиражной печатью. Разговорившись на эту тему, круглый стол выявил любопытную проблему. Плакаты, отпечатанные в офсете, хорошо и долго сохраняются, а плоттерная печать требует специального температурного и светового режима, и это ставит под угрозу плакатное наследие как таковое, - утверждает Елена Рымшина. А между тем, именно в печатном, а вовсе не в электронном виде работы, например,  Шигео Фукуды вызывают восторг профессиональной публики. В «цифре» великого мастера, оказывается, не разглядеть. С другой стороны (мнение Владимира Чайки) российский уровень печатной техники превращает типографии в настоящих убийц: среди персонала нет ни одного здорового человека. Плоттер же сейчас стал «вкуснее» офсета и скоро догонит конкурента и в шелкографии. Что же касается тиражей, то ковровая бомбардировка уже изжила себя точно так же, как в рекламе, и достаточно небольшого, но выразительного тиража, скажем, в 25 оттисков.

Необходимость совмещения несовместимого -  печати на плоттере и хранения в компьютере - интересная особенность плаката,  вынужденного актуализироваться заново даже для искусствоведческого анализа. Возможно, что, как и в ряде случаев с фотографией, здесь не миновать противоречий между контролирующим оком автора и эксперта.

И все же технические проблемы, считает Андрей Логвин, - ничто в сравнении с утерей российским плакатом и представляющей его «Пчелой» идейного и выразительного месседжа. Поэтому разговор на круглом столе постоянно сводился к обязанности работать над собой, совершенствовать внутренний мир, задаваться вопросами "кто я?", "зачем сюда пришел?", "куда иду?"

Пристрастия участников круглого стола  в лице Логвина и Чайки разделились между лубком и иконой, выходом на улицы и высоким творчеством - Андрей вспомнил, что за 30 лет истории новейшего плаката самым выразительным бил вывешенный в Питере плакат с торчащим членом, а толстовец Чайка призывал «работать с космическими вибрациями».  Ни в одну из этих номинаций "Волчок" не попал.

Что ж, как уже говорилось, отражать удары судьбы и держать планку дизайнеры  пока предпочитают  в одиночку, пестуя местечковый героизм - жанровый и коммунальный -  и не доверяя чужакам. Отсюда - пафос индивидуального высказывания (с риском быть взятым под локоток местным лобби) и  невозможность коллективного влияния на ситуацию, безразличие к объектам и проектам и вкус к круглым столам, которые, в отличие от приснопамятных кухонь, проходят теперь в общественных культурных институциях.

Это, конечно, журналистское утрирование. Хочется надеяться, что если коммуникативные проблемы удастся как-то решить и объединить усилия, как это иногда случается между хорошим производителем и профессиональным рекламистом, интересным проектом и талантливым дизайнером, то плакат (или постер?) опять наберет и силу, и харизму. И настоящий пропанагдистский драйв будет сопровождать любой предмет, хоть  землю под ногами. Сейчас за нас ее подметают таджики. О таджиках, как ни странно, тоже c сочувствием вспоминали на круглом столе. Они и место в метро уступают пожилым людям  - вместо нас. И предпочитают скорее стерпеть удар пьяной девчонки, чем прикоснуться к женщине с недобрыми намерениями. Их используют, как папуасов, для пародий на мировой «контемпорари» в проекте «Таджикс-арт». А между тем эти человеки, в кричащих оранжевых робах, возможно, единственно и претендуют на роль или,  по крайней мере, символ той самой массовой, наивной, честной и благодарной аудитории, о которой  ностальгируют плакатисты. Один лишь недостаток у таджиков: им наплевать на «Золотую пчелу» или «Полиграф», у них своя жизнь и им нужен свой, таджикский плакат. Для улицы и дома, тела и души. Когда они это поймут, нам мало не покажется...