Время огрызков

«Временем огрызков» назвал нынешнее время Валерий Мифодовский - продюсер и маркетолог, работающий с мобильными системами. Разговор на Всероссийском съезде маркетологов шел о рингтонах. Песни - ремейк - рингтон - таков финал развития современной популярной музыки по пути продвижения. Песня, ставшая коммуникацией. Когда-то, помните, народ насвистывал арии Россини. А нынче группа «Т9» - первой в истории российского шоу-бизнеса сочинила несколько 44-секундных треков специально для закачивания в мобильник. Дальше - вакханалия смс- коммуникаций и косяки комментов в ЖЖ. И где-то далеко на выходе - с верхней полки чарта можно взять альбом. Утрирую, но факт.

Огрызки музыки и обрывки обратной связи - плотный звуковой поток инсайтов и интенций, создающий environment вокруг произведения, автора, объекта. Как запах парфюма вокруг Билана, как Билан вокруг Билайна - рингтон - нота потребительской лояльности, где товар растворен как сахар в кипятке. Всем этим нынче занят молодежный маркетинг - бой без правил, где, пропуская  сквозь пальцы разноцветные пузыри мыльных субкультур, правят тролли - фасилитаторы. Все это - язык, за которым ничто, кидалово кидалта. «Ю невер посабилити плей виз ми» - второй раз не рассмеешься, но уличная магия существует: Налич чешет с сольниками по стране, Обама правит Штатами - налет дилетантизма, шаловливости, свободы самим переписать  декларацию прав или песню для Пепси, назвать ягуаром «копейку» и просто так радоваться жизни.

Не хочется со всем этим спорить, особенно здесь, у нас, где белый воротничок трет шею, а смеется только тот, кто весел. Невозможно спорить со временем, где каждый обладатель компьютера - уже композитор, где личный контакт - будь то пара часов в парилке с директором телеканала или час в день фитнеса в социальных сетях - непременное условия продвижения, ибо сегодня (цитирую В. Мифодовского) музыканту недостаточно выдать художественное произведение.

Он обязан завоевать своего слушателя, он - слушатель слушателя, его труба - продолжение не рта, но уха. Вирус - не убеждение, но страсть. Баннер - не картина, но контакт. Художник - клик-мейкер. Блиц-катарсис. Эмбиент нойз. Индастриал трек. Конкретная музыка, если вслушаться сразу во все. Кризис сожрал печатную прессу -  FUZZ...  Артемий Троицкий, как бронзовый Пушкин на Страстном, на трафик не влияет - кругом давно светофоры да шоу-менты. Альбом - пост в ЖЖ. Тем более фри - джаз. Тем более слэнг  - флуд. Тем более андер  - граунд.

А что же настоящий музыкальный андерграунд? Языки музыки и маркетинга  сближаются - редкий момент! Вопрос открыт, но одна любопытная история-таки случилась. 15 июля в «Рок-н-ролл» пабе на Пролетарке был устроен фестиваль андеграунда под названием  «Анти-рок-н-ролл». Организатор  - лейбл Invisible hand, директор - Константин Косенков. Читаем в пресс-релизе:

«Лейбл "Invisible Hand Distribution" занимается исследованием малоизученных областей индустриальной музыки старой школы и представляет слушателю архивные записи российских музыкантов, художников, режиссёров и перформеров.

Основные стили - ритуальный индастриэл, шаманизм, спокен-ворд, ритм-н-поэтри, новая импровизационная музыка, ритуальный театр.

Цель лейбла - показать на примере персонального языка художника коннотирование его не с культурой как инерциальным следованием за социумом, а с трансперсональными ступенями бытия.

Искусство, не связанное с социокультурными рефлексиями, но ориентированное на базовые праисторические символы, мы называем объективным. Мы не занимаемся излечением собственных финансовых проблем и не обслуживаем социокультурные ниши, как бы они себя не позиционировали. Наша задача - распространение информации через воссоздание доличностных, досоциальных связей с миром.

Наш лейбл ориентирован не на политическую догму, моду или пропаганду определённой субкультуры, а на пласты архаической сакральности, извлечённые посредством звука, жеста или изображения из дочеловеческого и прачеловеческого. Искусство проступает через данность надличностных символов, освобождённых от культурной калейдоскопичности, имеющих внутри себя множество потенциальностей, не подавленных психологизмом или догматизмом.

Мы не поддерживаем ни одно оформленное течение в искусстве, поскольку понятие искусства как производного от социальных отношений для нас не имеет смысла.

Наши артисты не используют идею трансгрессивного искусства, свойственного многим современным художникам. Мы не нуждаемся в диалоге с социумом. Наше художественное высказывание - всегда монолог.

Мы хотим помочь художнику как магу и шаману, работающему с Иным, а не создать интерес к очередному производному культуры, пусть и по-новому скомбинированному.

Области нашего исследовательского интереса - солнечные религии, средневековая алхимия, шаманизм, ариософия и серраниана, биоцентрические языческие модели мировосприятия, ритуальный театр, редкие и малоизученные области сравнительного религиоведения, трансперсональной психологии, вероятностной теории смыслов».

Как видим, от рингтона, который уже не рефлексия, но все еще мода, до трансперсональности один шаг, ибо объяснений - почему то или иное сегодня является популярным,  или даже нет, по-другому -  почему тот или иной слушает то или иное в тот или иной момент времени, все меньше и меньше поддается рациональному объяснению. Все больше в восторженных слезах, сопровождающих супругов Обама или выступление каких-нибудь «Ранеток» если не транс-, то уж имперсонального точно.

В рок-н-ролл пабе в тот день разрешено было все:   посмеяться над блюзом c Кимом Кремом и Женей Седых («Язык кошек»). Проехаться по «Черному бумеру» скрежетом тормозов с ди-джеем Вараном. Увидеть, как под град ударного соло гитара превращается в барабан и обратно в гитару (Антон Данилов и Алексей Гусаков, WRIST). Послушать шум горного ветра между спинами двух кудрявых струнных «хард-эмбиентов» (Андрей Ганкин и Владислав Черкасов,  PENTENTACLES). Опрокинуть себе на голову мир с помощью  рефренов синтезатора и огромного барабана (Святослав Пономарев и Ираида Юсупова, PURBA).

Сильно «на любителя» - было бы верно, если бы не наступающая лавина рингтонов - все наше время нынче, согласитесь,  - на любителя. Однако было одно «но». Артисты не играли в музыку, они играли... музыку. Без предлога. Ионизированный эмбиентом воздух прокуренного паба с красными диванами, липкими пивными столами и громадным Элвисом-пантократором на низком потолке от выступления к выступлению пронизывали живые звуки тибетских ритуальных инструментов Святослава Пономарева - дунчен, караталы, раковина, медный ганлин...

«В клубе природа сыграла со мной злую шутку
я почувствовал что отстал в развитии лет на 40
в компании 20-ти летних музыкантов мы были на равных
они запросто и легко говорили ты
и не было заметно никакого возрастного разрыва
по крайней мере я так чувствовал
я не знаю что чувствовали они
это замечательно

по музыке - много лажи
неотработанный не доведенный до ума материал
видимо редкость мероприятий сказывается
но это не отговорка
я вижу перспективу в разработке этой ниши
то что молодые ребята втыкаются в эти сложнейшие пространства
и там себя чувствуют адекватно очень классно
во всяком случае я рад что оказался там
эксперименты со звуками
надо продолжать»

Мы сохранили авторскую пунктуацию стиха.

Директор же Константин Косенков спел две песни в стиле хард-кор. Одну Michael Gira, Swans. Другую - свою. Обе - на нью-йоркском. На разрыв аорты, что называется, доводя до белого каления синтезатор, будто все происходит двадцать лет назад. «О том, как трудно жить на свете му....ку» - был лаконичный перевод.

Эмбиент стирает границы, оставляя огрызки нойза вместо привычной мелодии, микшируя старое и новое, обнажая артиста до абриса без возраста.  «Но видите ли, - втолковывал мне Валерий Мифодовский на мой вопрос,  нельзя ли слепить из эмбиента рингтон и как-нибудь продвинуть содержательную музыку в массы, - Сегодняшнее качество «мобильного» сжатия уничтожит и раковину, и колокольчик. Вы должны либо пойти на компромисс с шоу-бизнесом, либо начать заколачивать независимые деньги на любимый проект, либо вообще бросить это дело». И протянул мне диск со своими ребятами.

А в рок-н-ролл пабе волновались. Ну, во-первых, музыка -  не местная, хотя клуб и предполагает кроме коммерческой жилки если не слух и вкус, то уж какой-то эмоциональный ответ на искреннее музыкальное высказывание... Но, забыв об общих рОковых корнях, местный ди-джей стал заполнять паузы между выступлениями рок-н-рольчиками. Именно рольчиками, не въезжая, что эти песенки звучат в новом контексте как рекламные джинглы какого-нибудь «Мастер-дента». Во-вторых, народу пришло не так много, как хотелось бы хозяевам заведения. И тут- как в   «Императоре Нероне» Бекмамбетова -  «случилось страшное»: дюжий парень, местная достопримечательность, как две капли воды похожий на  батюшку Элвиса, стал громко и нервно требовать платы за повторный вход - у тех, кто в перерыве выбегал подышать из подвала наверх. Грозно наползала звезда рок-н-ролла на двух хрупких девушек. С потолка обескураженно смотрел вседержитель. Но дело было к ночи, и самозванец понял, что опоздал. И все пошли слушать финальное выступление - Purba.

Из грязных, рваных ударов тарелок по барабану  и ворчания синтезатора мир превратился в шторм и с ритуальной уверенностью взял новый атмосферный пласт. Прямая передача традиции и вселенской гармонии в очередной раз состоялась, как ответ на вечный мобильный вопрос «ты где?». Непонятно пока лишь одно: как все-таки продвигать в эпоху огрызков весь этот упрямый нойз.