Как правильно выбрать шрифт для книги и другие секреты Йонаса Фёгели

– Не могу не задать самого общего и наивного вопроса – зачем книге нужен дизайн?

– Конечно, книга – это, в первую очередь, носитель информации и хранитель знания. Но в культуре всегда важна коммуникация. И графический дизайн в определенном смысле осуществляет функцию перевода. С читателем необходимо коммуницировать. Если дизайн хороший, он облегчает доступ к культуре. Если он сделан плохо и небрежно, культурный материал рискует быть утраченным.

– Получается, что, издавая книгу в переводе на другой язык, дизайн книги также нужно определенным образом «переводить»?

– Существуют вещи, которые можно передать «один к одному». Например, для книги, изданной на немецком языке, существуют правила набора текста или форматирования, которые можно «перевести», работая с кириллицей. В некоторых своих книгах я часто обращаюсь к метафорам в концептуальной структуре издания, разным возможностям построения в нем нарратива. В одной моей работе, например, один рассказ воспроизводится трижды, но с различных точек зрения. Такие вещи будет легко адаптировать при «переводе». Однако кое-что (например, ту же типографику), вполне вероятно, придется переделать полностью.

– Может ли профессиональный дизайнер иметь свои предпочтения в смысле материала, с которым работает, или же он должен уметь спроектировать издание на любую тему?

– Мое собственное мнение всегда играет существенную роль. Есть клиенты, с которыми я ни за что не стал бы сотрудничать, с другими по завершении работы мы становились хорошими друзьями. То же касается изображений. Работа по их отбору всегда внушительна и масштабна. Например, во время работы над одной книгой на нас свалилось около десяти тысяч произведений одного художника, но в издании мы смогли опубликовать лишь шестьсот. В этом случае, конечно же, мы глубоко были вовлечены в процесс отбора.

– Мой вопрос скорее о специализации.

– Область, которой я занимаюсь, можно обозначить как «книги и бренды» (books and brands). Кроме того, я преподаю дисциплину, которая называется «дизайн изданий» (editorial design). Это очень широкое понятие: сюда входят не только книги, но и газеты, журналы и в некотором смысле движущиеся изображения, если включить сюда еще и интернет-сайты. С другой стороны, мой интерес определенным образом сфокусирован, потому что моей страстью является создание и написание шрифтов.

Не могу сказать, что круг сотрудничества студии Hubertus Design, где я работаю, очень узок. Мы работаем с архитекторами, художниками, учеными, выпускаем литературные и экономические издания и не только. Современному графическому дизайнеру необходимо ориентироваться в огромном массиве информации. Одновременно с этим существует спрос на специализированный, узко заточенный дизайн для конкретных профессиональных областей. Часто мы работаем внутри разветвленных сетевых структур. Разумеется, ты не можешь уметь все, но ты должен понимать, где найти необходимую информацию и как связаться со специалистом, помощь которого тебе в данный момент необходима.

– Вы говорили, что дизайн выступает в роли переводчика. Но при этом в другом месте вы высказывали мнение, что значительная часть графического дизайна очень провинциальна. Может, она просто отражает особенности конкретной локальной культуры?

– В моих словах нет никакого противоречия, потому что дизайн, который я называю провинциальным, не имеет отношения к местной специфике. Если работа отвечает характерным локальным запросам, проблемам или вызовам, я всячески это приветствую. Но «провинциальное», напротив, несет в себе наиболее неспецифическое. Такие вещи обычно проходят по ведомству декора. Они поверхностны, непродуманны, и за ними не стоит никакой определенной позиции.

– Хотел спросить вас про конкретную книгу, выпущенную студией Hubertus Design, – издание «Wo-Wo-Wonige». Оно представляет собой докторскую диссертацию Томаса Штаеля, посвященную активистским движениям в Цюрихе после 1968 года. Как по-вашему, может ли дизайн сам по себе выполнять критическую функцию, быть критическим?

– Конечно, да, очень даже может. В некотором роде он всегда таковым и является. Дизайн всегда был тесно связан с вопросами политики. С другой стороны, если речь заходит о дизайне изданий или книг, пространства для маневров остается не так много. Дизайн ни в коем случае не может становиться барьером между читателем и текстом, но должен «поддерживать» передаваемое содержание. И если он сам вдруг начинает перевешивать, он просто перестает работать.

Книга «Wo-Wo-Wonige», которую вы упомянули и которая получила Федеральную швейцарскую премию в области дизайна, в этом смысле особенно интересна. Во-первых, она достаточно легко написана. Во-вторых, была проделана огромная работа. Автор посвятил ей много лет и собрал уйму материала, который, конечно же, невозможно было опубликовать в издании целиком. Текст в ней набран шрифтом Monotype Grotesque Bold Extended. Этот яркий полужирный шрифт, и в текстовых изданиях он обычно никогда не используется. Именно за это мою работу больше всего критиковали – что книга толщиной почти в пятьсот страниц отпечатана подобным образом.

Книга при этом получилась очень читабельной. Она настраивает на очень хороший темп и скорость восприятия. А толщина шрифта придает «толщину» и вес самому изданию. Книга становится высказыванием. И это важно, потому что она посвящена сквотам, уличным протестам, демонстрациям. Было бы просто неверным использовать более «мягкий» шрифт для такой импульсивной и агрессивной темы.

При этом, делая книгу, я полностью отказался от курсива. Если какой-то фрагмент нужно было выделить, я использовал шрифт печатной машинки. Таким образом, текст, набранный Monotype Grotesque Bold Extended, который получился довольно темным, был «усеян» подобными как бы машинописными вставками. Это, в свою очередь, отсылало к техникам, популярным в 70-е и 80-е, – коллажам, вырезкам и т.д.

На мой взгляд, это и есть удачный пример того, как с помощью дизайна удалось подчеркнуть нечто важное в самой книге.

– В данном случае вы работали c научным текстом. Как быть дизайнеру, который делает каталог художника или архитектора, вещь яркую и выразительную в плане визуальности?

– С одной стороны, чем c более ярким и гетерогенным материалом ты работаешь, тем скромнее тебе приходится быть как дизайнеру. Но все сильно зависит от ситуации и художников, чьи книги ты проектируешь. Иногда, если материал слишком выразительный и кричащий, бывает полезно перегнуть палку и местами переборщить. Но такие вопросы всегда лучше решать в сотрудничестве с клиентом.

– Последний вопрос – каковы взаимоотношения дизайна и рынка?

– Это большая тема, и в Швейцарии очень много дискуссий ведется по этому поводу. Швейцарский дизайн долгое время был связан с крупными международными компаниями, например, в области фармакологической индустрии. Связь была очень тесной, и благодаря этому местный дизайн смог быстро и широко распространиться буквально во всем мире. В 1980-е, когда большие дизайнерские компании как раз начали процветать, крупные экономические институции больше нуждались в консультантах, помогавших им выстраивать имиджевые стратегии в публичной сфере. Речь шла именно о консультантах, и дизайнеру в этой цепочке отводилась самая последняя роль. Но если консультант не имеет об этой области ни малейшего представления, то дизайн лишается возможности использовать и сотую долю своего потенциала. Невозможно заниматься только своей областью. Дизайнер должен быть вовлечен во все процессы формирования стратегий коммуникации.

Возьмем, например, типографику. За последние несколько лет эта область превратилась в огромный рынок. Она преодолела громадный разрыв, из сугубо специализированной области графического дизайна превратившись в систему коммуникационных и экономических процессов. И, я надеюсь, это послужит хорошим примером для графического дизайна в целом.