TYPOMANIA: праздник чистописания

В прошлый раз был «праздник букваря», а сегодня, по меткому определению организатора фестиваля Александра Васина, - праздник прописи и чистописания. И это интереснейший, и, кажется, даже поворотный момент. Репутация шрифтовика в массовом сознании колеблется нынче между корифеем и профаном, «советским занудой» и «перестроечным шутом». И роль шута-профана - в последние 20 лет приелась настолько, что колесо скрипнуло и чуть-чуть повернулось в сторону «порядка». Но этого «чуть-чуть» хватило, чтобы явился на свет удивительный артефакт, достойный, по словам известного каллиграфа Евгения Добровинского, презентации на биеннале современного искусства. Судите сами:

То, что занимает целую стену одного из цехов бывшего завода «Флакон»  напоминает знаменитую «Стену плача» и являет собой настоящую новую архаику - тут и ежедневный, трехлетний труд, и замах на громадное количество текста (непременное условие профессиональной состоятельности каллиграфа), и личное желание научиться говорить на «языке написания», его тесно-телесное, ни на каких курсах непреподаваемое, проживание. С одной стороны. С другой - скучный, морально устаревший, всеми разруганный «Бонк». Не любимый роман, не высокочтимый Словарь и, тем более, не священный текст, а нечто массово-расхожее, со всею серьезностью удостоенное «сакральной» коммуникации.

Но ведь не с учебником, а с латиницей.  Любовь Натальи Торопицыной к латинице безгранична до абсурда - художница призналась, что переписала римским капитальным шрифтом.... «Ежика в тумане», так что нежный, эфемерный ежик стал монументальным. Наталья - иллюстратор, естественным образом добравшийся и до текста. Впереди, очевидно, Livre d'artiste. Но такого экстравагантного начала не будет уже ни у одного из корифеев жанра. Думается, дело не столько в Наталье даже и не в школе Евгения Максовича Добровинского, сколько во времени, о чем свидетельствует еще один проект - вырезать буквы римского кэпитала на мраморе. Идея другой ученицы Добровинского - Ольги Умпелевой.

Евгений Максович как-то показал ученикам «камешки», благо в Крыму, куда школа выезжает уже много лет, немало старинных кладбищ. Теперь мастер шутит: можно жить спокойно: надгробие мне ученики сделают. Ольга признается, что прикосновение к камню после компьютерных бдений настолько потрясающе, что хочется резать по мрамору всю жизнь.

Страсть по реальности выплескивается  в материал и инструмент, в буквы и расхожие, а то и в «неподобающие» тексты (где-нибудь на выставке актуального искусства Торопицынский «Ежик» был бы остроумным «посвящением» Гоголевскому Башмачкиу).

Тренд тронулся, точнее, болото вездесущей виртуальной расхлябанности начинает подергиваться ледком рукотворного мастерства, а баланс свободы и необходимости начинает тяготеть к желанной симметрии. В молодежной среде. Приятно.

Послушаем учителя. Евгений Максович Добровинский, каллиграф, член Союза художников, Союза дизайнеров России, академик Академии графического дизайна.

Помнится, на одной выставке в Музее искусство народов Востока, я видела прекрасную каллиграфию современных художников с Ближнего Востока. Но музейщики относились к работам скептически: никакого сакрального текста внутри вязи не было - чистая декорация. Вот и сейчас удивительной красоты и чистоты каллиграфический труд в 700 листов может быть посвящен обычному учебнику английского...

Стоит учесть, что эта каллиграфия, все-таки, шла изнутри, человек хотел изучить язык - и это желание срослось с умением писать. Наталья Торопицына - прекрасный каллиграф, и, вдобавок, иллюстратор, занимается книгами. Конечно, лучше было бы, если бы это было Моисеево Пятикнижие...

У меня в Израиле был опыт знакомства с переписчиками Торы. Конечно, у них все более цельно. Но это не умаляет качества работы обычного каллиграфа. Мы в школе долгое время пишем просто буквы...

Но ведь и буква, понятая как сакральный текст или даже просто как текст, самодостаточна.

Совершенно верно. И очень красивые выходят листы, посвященные поиску формы одной-единственной буквы. Для непосвященного глаза все смотрится одинаково, а мы видим, в чем разница. И это магическое зрелище - одна буква 10 листов, и мы анализируем нюансы и ошибки...

Вы преподаете культурологию шрифта? Погружаете в кульрурную традицию письма?

Это сложный вопрос: в какую культуру прогружать? Если взять русскую традицию, то мы не занимаемся историческими шрифтами (это особое направление - вязь, полуустав, устав, скоропись). Я же ориентирую студентов на занятие современным искусством. Я довольно долго прожил в Израиле, я знаю иудейскую традицию  -  там самая мощная традиция письма, ибо оттуда алфавит произошел - и арабский, и греческий, и кириллический, и латинский - в основе всего алфавит из 22 букв, которыми были написаны Моисеевы Скрижали. Но я сознательно не погружаю туда людей - религиозные и философские вопросы я оставляю открытыми. Во-первых, у меня разные люди, во вторых, религиозное начертание - это  совсем другие дела. Сам я занимаюсь, это мое, но не преподаю. - только каллиграфию в контексте современного ее понимания.

И, все же, вы в лекции упомянули о том, что каллиграфия выстраивает личность. Расскажите. 

Об этом много можно рассказать. Представляете, взрослого человека посадить и сказать: пиши палочки. Мне нужно 100 листов палочек. На каждом листе примерно 20 строчек и в каждой строке 50 - 200 палочек на листе. 100 листов - 2000 палочек. К следующему занятию. И он пишет. Я знаю, чего это стоит! Он должен обязательно преодолеть себя.   Кто не выдерживает - уходит. У меня свободное посещение, я не выдаю никаких дипломов, все построено на личном интересе к профессии и к моему преподаванию. Конечно, мне интересны те, кто делает успехи. Но я никого не гоню - лишь однажды я попросил человека уйти - он создавал нездоровую атмосферу в группе.

Я принимаю почти всех, кто хочет, правда, сначала долго отговариваю. Потому что обидно, когда человек начинает дело и потом говорит, что не сдюжил. И жалко времени и сил.

И как меняются те, кто остается?

Очень сильно. Потому что занятие письмом - само писание, вождение рукой по бумаге и изображение букв в разных сочетаниях связано с развитием мелкой моторики, за которую отвечают, грубо говоря, определенные доли головного мозга. Я по себе знаю: гибкость и чувствительность пальцев у меня, почти 70-летнего человека, очень высокая. Я даже не могу брать теплые предметы, которые для нормального человека привычны.

Я сейчас говорю о физиологии, но обретение почерка, стиля, ощущение стильности в письме - важнейшая духовная вещь, оно ювелирное, оно напрямую связано с тем, как человек себя ведет, как одевается и так далее. Почерк - один из «перекрестков» развития личности. И то, что в современной школе дети не пишут руками, когда-нибудь аукнется. У меня есть знакомые, которые преподают каллиграфию в самых ведущих технических вузах. Специально для развития тонкой моторики пальцев.

Да, расстановка птичек в клетках в тесте ЕГЭ и железная логика заменили нам возможность написать авторский текст собственной рукой. А как меняется отношение ваших студентов к тексту? Все ли им равно, что писать?

Это грустно: почти все они работают  в разных дизайнерских бюро и выполняют чудовищные заказы. У них нет выбора. У меня они получают реабилитацию: мы пишем красивые стихи на выбор. В конце первого года мы пишем сонеты - они выбирают сами. И структуру сонета.

И очень важно (я специально слежу за этим), чтобы это не было тухло, в смысле, не было бы стилизацией «подо что-то», обращено вспять, в антиквариат. Современная каллиграфия должна обладать признаками современности: другой инструментарий, другая бумага, другой ритм жизни. Нельзя просто воспроизводить классический шрифт, там есть признаки нового. Для профессионального глаза. Они современные каллиграфы  и это помогает им в дизайне. Например, безошибочно выбрать шрифт - размер, жирность, цвет, ритм. Года через три ежедневных занятий они чувствуют написанный текст кожей.

Слово «талант», кстати, в моей школе не произносится совсем. Руки не трясутся? Зрение нормальное? Значит, вы можете быть каллиграфом.

Мне кажется, каллиграфия похожа на хоровое пение...

Мне трудно судить. Я чаще привожу параллели с поэзией или с музыкой, которой я очень увлечен, чем с визуальным рядом. Я говорю студенту: вот послушай строчку, композицию - вот такая похожая у тебя ошибка в каллиграфии. И это гораздо интереснее. Это приобретает объемность, глубину междисциплинарную.  Очень важно, что они не ремесленники, они понимают каллиграфию не только в контексте изобразительных, пластических искусств, а вообще в широком контексте культуры. В которую включена и музыка, и литература (особенно поэзия, потому что в поэзию включен ритм).

Вы сейчас засадили студентов за живой перформанс и попросили убрать музыку. А вообще - импровизация под музыку, особенно перкуссионную, возможна? Опыты рисования под музыку есть, но я не слышала о классической каллиграфии. Скорее, это художественные акты, идущие от импровизации к иероглифу или букве 

Конечно. Я как-то сам, в конце 80-х, выступал вместе с очень хорошим польским джазовым оркестром. Я раскатывал такие длинные листы и в ритме джаза работал.

Это был джем или вам давали послушать фонограмму?

Это была чистая импровизация, я ее очень люблю. С барабанами было бы просто идеально. Это очень энергозатратная вещь, ее нельзя делать часто, но если бы кто-нибудь предложил, можно было бы попробовать.