"Я с прошлым расстаюсь легко!"

- Да Вы, собственно, все правильно уже и рассказали, так и было: родился, рос и вырос. А если серьезно, то я коренной москвич, ребенок Арбата. У нашей семьи был особняк в Плотниковом переулке; но в известные времена нас сначала уплотнили до 3 комнат, а потом и вовсе выселили, в Чертаново. Насколько я знаю, наш дом снесли, а на его месте выстроили другой, под посольство или дом дипломатов.

Бабушка от греха подальше сожгла все документы, письма и даже дедовы дневники (а дед у меня работал в НКВД, хотя был добрым), поэтому никаких прав собственности доказать уже невозможно. Бабушка даже ордена и награды зарыла или выбросила куда-то, так тогда боялись расстрелов и репрессий. Не осталось даже именного пистолета.

С детства я любил рисовать, и продавал свои картины; часть из них уходила в Германию. Много работал под заказ – например, для кораблей, или к юбилеям капитанов. Меня даже прозвали за это "Айвазякиным".

Как и положено правильному ребенку, поступил в институт "…Геодезии и Картографии" на специальность "издатель". В те же годы увлекся фотографией. На последнем курсе мне предложили персональную выставку в Германии, и, выбирая между преддипломной практикой и Германией, я, естественно, выбрал второе. Отчислить с пятого курса по закону меня не могли, но грозили перевести на вечернее отделение, для чего я должен был работать. А я и так работал, фотографии приносили мне доход на порядок выше любых окладов, и загонять себя в рамки "с девяти до шести" совсем не хотелось. Так что диплом я так и не защитил.

Потом работал фотографом в Спид-инфо, а на вольных хлебах занимался искусством. Но через какое-то время понял, что работа на окладе меня убивает как художника, и года через два, а может и меньше, я ушел оттуда.

Далее – как и положено творческим личностям – переживал очередной кризис жанра. Фотографию сменил железный друг-компьютер, я стал по учебникам осваивать всякие программы типа Фотошопа. Шел 95-95г.

- А Вы храните что-то из своих старых работ? Фотографии, картины?

- Нет, ничего не осталось. Когда я делал ремонт, то сказал рабочим, чтобы они всё, вплоть до последней ложки, выкинули. Ничего из старой жизни не вписывалось в мой новый проект. Единственное, что попросил оставить – это стиральную машину. Но, когда вернулся, её уже не было, а рабочие сказали, что "выбросили" мою новенькую "Бош". Так что действительно, совсем ничего не осталось.

- Дизайн квартиры принадлежит Вам?

- Да, я все проектировал сам. Получилась некая эклектика: домик в деревне с элементами металла и бетона. Знаете, Хай-тек мне не подходит, потому что в таком интерьере любой брошенный носок становится точкой внимания. Я бы вообще тех, кто предлагает для жилых помещений этот стиль, расстреливал бы прямо во дворе. А в моем доме все смотрится органично, даже пучок такс -  у меня их три. Вообще, наши таксы – одни из первых в Москве, мода на них появилась значительно позже. Но мы ведь не о таксах?

- Остановились на том, что Вы стали осваивать Фотошоп.

- Ну да, освоил компьютер. Потом работал в ряде мелких агентств, названия которых уже не вспомню. Эти конторы паразитировали на модных тогда финансовых пирамидах, и приносили неплохой доход. Но когда "запахло жареным" я ушел, и попал в Си-Про Продакшн. Это забавная история. Когда я шел на собеседование, то решил для себя: назову оклад в 800 у.е., поторгуюсь до такой-то цифры… На собеседовании после цифры 800 мне сказали "выходите на работу завтра". Как мне потом сказал начальник, он предполагал, что я запрошу 1500, а он сторгуется на 1200. В общем, так я попал в Си-Про Продакшн, где уже через 2 месяца стал арт-директором.

Затем, по какой-то ошибке, нас пригласили наравне с мощными сетевиками принять участие в тендере для машинных масел Эльф. И мы этот тендер выиграли, а на полученные в результате деньги сняли свой первый офис.

- А первый приз помните?

- Мы его куда-то потеряли. Когда работали на Ордынке, у нас все стены были завешаны грамотами, Филькиными в основном. А потом поняли, что это не главное, и теперь дипломы в основном пылятся в стопках. Хотя кое-что висит.

- А какие-нибудь воспоминания остались о награждениях? Какие были эмоции?

- Так получалось, что я всегда знал заранее, что победил – в жюри постоянно был кто-то из друзей. Да и сам я два раза был в комиссии, и на следующий год тоже приглашен, в качестве председателя жюри по упаковке.

- А есть работы, которые Вам особенно нравятся? И свои, и чужие?

- Мне нравится чай Дженнинг, проект Майлдберри. Это разные коробочки в виде английских домиков, купив разные сорта можно построить целую английскую улицу. Из наших работ мне нравятся конфеты Комильфо. Этот продукт продается без каких-либо дополнительных продвижений, и мы очень долго искали иллюстратора, способного воплотить эту идею в жизнь. Комильфо – это некий аналог соку Я – индивидуальные конфеты. Они не нежные, как все, а с характером. Нравится идея серии Нео.  

- Вы работаете и с западными, и с отечественными клиентами. В чем разница?

- Мы иногда говорим на разных языках. Например, на западе давно прошла эпоха брендов, они это даже подзабыли. Теперь там эпоха сетей. Продукты выбирают по цене и качеству, а не по марке. А в Росси бренды только набирают силу, и люди еще платят за молоко от 13 до 60 рублей, хотя это только молоко. Западные клиенты эту разницу рынков иногда не учитывают. Но скоро, я уверен, наступит и у нас насыщение рынка качественными товарами, когда вкусно и полезно будет всё, и нужно будет просто выбрать то, что хочешь, а не бренд. Будут процветать такие гиганты как Мега, Ашан, Икея.

- Вы довольно часто работаете с ММФР, то судите, то участвуете. Что бы Вы могли пожелать фестивалю?

- Сменить время проведения на теплое. Трудно затащить кого-то в ноябрьскую слякотную Москву. Мне бы хотелось, чтобы ММФР был событием с размахом, чтобы в действие были вовлечены и улицы, и дворы… А поздней осенью мы всегда скованны помещением.