Экономист Михаил Делягин: "Новая "антиалкогольная кампания" - с пива на водку?

Президент России Дмитрий Медведев всерьез озаботился проблемой пьянства. На недавнем совещании по предотвращению распространения алкоголизма в стране обсуждалась возможность введения госмонополии на производство спирта. Кроме того, глава государства призвал шире использовать профилактические меры в борьбе с этим национальным бедствием. Эксперты считают, что в России начинается, по сути, новая антиалкогольная кампания. О шансах нашей страны в противостоянии со спиртным в эфире радио "Комсомольская правда" рассуждали директор Института проблем глобализации Михаил Делягин и обозреватель "КП" Евгений Черных.

ЧЕРНЫХ: - Михаил Геннадьевич, ну как, одолеем, наконец, «зеленого змия»?

ДЕЛЯГИН: - Знаете, все это очень сомнительно для меня. Конечно, «пить надо меньше», а с пьяным безобразием надо бороться. И то, как стали пить в России с начала либеральных реформ, еще больше, чем раньше, это чудовищно! Это ужас, который в советские годы представить было сложно, хотя уж у нас-то опыт богатый.

Алкоголизация советского общества стала немедленной реакцией на загнивание Советского Союза, которое в общественном сознании выразилось в падении идеологизации и утрате веры в правильность и перспективность Советской власти. Тогда государство было еще относительно эффективным и отреагировало сразу. Первая антиалкогольная кампания (не считая «сухого закона», введенного с началом Первой Мировой войны и действовавшего до 1923 года, а также усилий конца 50-х годов, осуществлявшихся в рамках общей политики повышения культурного уровня советских людей) прошла в 1972-1974 годах. Правда, эта кампания была так мягка, что ее мало кто заметил, - что само по себе есть признак рациональности. А пить «по-прежнему» для многих стало неудобно, а то и неуютно. Результаты были относительно невелики и продержались недолго, но они все же были.

Вторая антиалкогольная кампания у всех на слуху - это кампания Горбачева, когда бюджету страны был нанесен сильнейший удар, когда уничтожали уникальные виноградники в Крыму, причем некоторые сорта потом восстановить так и не удалось. Помнится, были даже самоубийства среди виноделов, посвятивших свою жизнь этим виноградникам.

С другой стороны, в самых безумных формах расцвели наркомания и токсикомания. Стоит помнить, что именно «сухой закон» в США во многом создал американскую мафию как мощную организацию, и именно он сделал ее действенной политической силой, так что загнать ее обратно в подполье удалось лишь в середине 70-х годов специальными законами.

Точно так же и в нашей стране чрезмерно жесткая антиалкогольная кампания создала мафию, причем не только алкогольную, но и наркомафию. И вытеснить ее с политической и хозяйственной арены не удалось до сих пор, а точнее, никто и не осмеливался попытаться это сделать. Кто думает, что организованная преступность не является в России значимой политической силой, пусть думает так и дальше.

И сейчас первая реакция при словосочетании «антиалкогольная кампания» - опять начальнички наступают на те же проверенные грабли.

Хотя не стоит забывать, что во многом именно благодаря антиалкогольной кампании (хотя сыграл свою роль и общий всплеск надежд и социального оптимизма, не говоря о денежных доходах, связанный с перестройкой) в нашей стране существенно выросла рождаемость, и целое «поколение Горбачева», родившееся в 1986-1990 годах, до сих пор поддерживает демографическую ситуацию. Не будь антиалкогольной кампании - эти молодые сегодня люди просто не появились бы на свет; забывать об этом при оценке той кампании, как и деятельности Горбачева в целом, неблагородно.

При оценке нынешней кампании нужно понимать, что никакой кампании как таковой еще нет - есть несколько рекламных заявлений, и вполне возможно, что все ограничится либо ими, либо уйдет в пустой выхлоп пиара. Ведь забыты уже почти все громкие заявления наших руководителей - и «кто нас обидит, три дня не проживет», и ставшее нарицательным «удвоение ВВП», а некоторые, как обещание снизить инфляцию до 3%, и вовсе начинали замалчивать сразу же, потому что сразу же понимали, что это глупость.

Давайте вспомним: чем обернулась борьба за стимулирование рождаемости? Повышением пособий, за которое огромное спасибо, но которого все равно недостаточно, чтобы прокормить ребенка. И «материнским капиталом», напоминающим издевательство над матерями, потому что им даже врача малышу нельзя оплатить.

Кстати, однозначно отреагировали на введение «материнского капитала» только те, кто не разобрался в том, что это такое. И многие женщины-заключенные отреагировали, в результате у нас сейчас растет поколение социально неблагополучных детей, родившееся в тюрьмах, «поколение материнского капитала».
Что-то подобное может быть и с антиалкогольной кампанией.

Пока я вижу лишь два реальных шага. Первый - ГИБДД стала очень жестко относиться к выпившим за рулем.

ЧЕРНЫХ: - Но так должно быть и без всякой кампании!

ДЕЛЯГИН: - Конечно, это правильно, если бы некоторые передовые деятели не начали переходить на курение наркотиков, против которых ни о какой даже кампании не заикаются. Да «покурившего» немного и выявить труднее, чем пьяного.

Второй шаг - это увеличение акцизов. Специфических «налогов на порок», которыми облагаются либо товары роскоши, либо вредные товары, такие, как алкоголь и сигареты, либо очень выгодные для государства, вроде бензина.

Пока непонятна ситуация с сигаретами: официально объявляется, что акцизы в следующем году вырастут на 8.8%, а многие представители данной отрасли волнуются, потому что считают, что акцизы вырастут на 45%. Ну, может быть, в аппарате правительства и Минфине пока конкурируют разные проекты.

Однако с алкогольными напитками ситуация уже вполне прозрачна, и она чудовищна. Акциз на водку хотели сначала увеличить на 30%, сейчас говорят о 20%, а в итоге могут увеличить лишь на 10%. Акциз считается в рублях, и каждая бутылка облагается какой-то суммой акциза, которая каждый год увеличивается, как правило, в меру инфляции. И даже если акциз на водку растет чуть быстрее инфляции, это правильно, потому что пить вредно.

ЧЕРНЫХ: - Это идет в доход государству?

ДЕЛЯГИН: - Да, как все налоги. Другое дело, что у нас водочная промышленность реально, насколько можно понять, не контролируется государством. Поэтому сообщения о резком росте или сокращении производства водки не надо понимать буквально: это означает лишь, что выросло или сократилось легальное производство водки - и, соответственно, сократилось или увеличилось нелегальное.

У нас ведь с легкостью производится на том же оборудовании "серая" водка, как я понимаю, в обход всех акцизов. И, пока на ликероводочных заводах не будет наведен порядок, регулирование производства водки акцизами будет невозможно: при росте акцизов производство водки будет уходить «в тень», и вместо работы в первую и вторую смены заводы начнут работать, грубо говоря, в первую и третью.

ЧЕРНЫХ: - Третья, как я понимаю, ночная. На свой карман.

ДЕЛЯГИН: - Да. Высочайшая коррумпированность государственного аппарата пока не позволяет сделать с этим ничего.

Однако с точки зрения здравого смысла «налог на порок» должен быть высоким. Пожалуйста, пусть люди гонят самогон для личного пользования, как в Белоруссии, но продавать его за деньги, зарабатывать на этом могут только после контроля качества и уплаты акцизов! Наказание за нарушение этого порядка должно быть очень жестоким. Конечно, не так, как в анекдоте, где на могильной плите выбита фамилия производителя и подпись «ответил за качество», но и не как сейчас, когда в самых лучших магазинах можно нарваться на откровенную сивуху.

Но, если сравнить планируемый рост акцизов на водку и на пиво, становится видно, что антиалкогольная компания на деле пока оборачивается спаиванием людей водкой.

Ведь 20-процентный рост акцизов на водку будет сопровождаться десятикратно большим ростом акцизов на пиво - на 200%! В результате на каждую бутылку некрепкого пива акциз вырастет на три с половиной рубля, что будет учтено в цене. Дешевое и среднее пиво подорожает очень ощутимо, - и пьющие его перейдут на другие, более крепкие напитки.

Я принципиально не рассматриваю сейчас вопросы качества пива и пивного алкоголизма, который является страшной вещью. Любой из нас, кто ездит на метро, этих девочек, которые в полдевятого - в девять утра сосут пиво с вытаращенными глазами, видел не раз, не два и не десять.

ЧЕРНЫХ: - Они же будущие матери!

ДЕЛЯГИН: - Думаю, уже нет. И что там у них родится, если родится, - большой вопрос.
Кликушество пивных лоббистов, что, мол, ограничение рекламы пива лишит народ России возможности смотреть спортивные матчи, представляется мне смесью омерзительной лжи со злостной и очень неумной пропагандой. Оно напоминает заявления игорных магнатов о том, что закрытие игорных заведений вызовет неминуемый социальный взрыв, потому что в одночасье лишит источников существования полмиллиона людей. 500 тысяч работников игорных заведений и членов их семей - эту цифру я видел в их документах своими глазами...

ЧЕРНЫХ: - Да, такие страшилки были. Но казино закрыли - и где этот взрыв социальный?

ДЕЛЯГИН: - Следует понимать, что любая политика снижения алкоголизации общества должна решать минимум три задачи.

Первая задача - снижение средней крепости потребляемых напитков. Потому что получить одну и ту же порцию алкоголя через вино, пиво, другие малоалкогольные напитки или через водку - совершенно разные вещи.

И это при том, что водка, если она качественная или хотя бы нормальная, с медицинской точки зрения является лучшим из всех крепких алкогольных напитков. Она содержит минимум шлаков и примесей, и потому пить водку значительно менее вредно, чем коньяк, ром, виски и даже текилу. Чище всего, конечно, хороший самогон; поэтому его можно выпить больше всего, и поэтому он наиболее опасен с точки зрения алкоголизации.

Таким образом, неуклонно снижать среднюю крепость потребляемых напитков - это первая задача всякой разумной антиалкогольной политики.

Вторая задача - привитие «культуры употребления спиртных напитков». Безумной глупостью горбачевской антиалкогольной кампании была война, объявленная так называемому «культурпитейству». Простой пример: больше всего алкоголя в мире выпивает Чехия, и даже если убрать из статистики выпиваемое туристами, они пьют пива значительно больше нас. А пивного алкоголизма там заметно меньше.

Причина проста: люди стараются пить пиво культурно, в соответствующей обстановке, с правильной закуской. В ресторане или с культурными друзьями дома вы выпьете на порядок меньше, чем высосете в парадняке.

И, наконец, третья и главная задача любой антиалкогольной политики - возвращение людям смысла жизни. Ведь алкоголизм, как и все формы суицида - это болезнь утраты смысла жизни.

ЧЕРНЫХ: - Думаю, как раз задачу возвращения народу смысла жизни надо ставить на первое место!

ДЕЛЯГИН: - По важности - да, но не по очередности, так как добиться этого труднее всего.

Исподволь перевести человека с водки на пиво, или сделать так, чтобы молодой парень привык не нажираться водкой до полного изумления, а пить понемножечку вино, - значительно проще, чем дать, а точнее, помочь ему найти и ощутить смысл жизни.

Но эта задача самая важная. Если люди, подсознательно стремящиеся к суициду от бессмысленности своего существования, по тем или иным причинам не смогут пить водку, они найдут выход, как находили при Горбачеве. Будут клей нюхать, гуталин на хлеб мазать, неряшливо водить автомобиль или переходить улицу на красный свет.

Если человек, - а особенно наш, российский человек, - чего-то захотел, он это свое желание исполнит, и никто ему не помешает. Все, что может и что должно государство, - влиять на его желания. Чтобы он хотел не прекращения своего бессмысленного и жалкого существования, а дойти до Берлина, полететь в космос и сделать так, чтобы вот эта красавица ему детей родила и картошку жарила.

И у нас сейчас о второй и третьей задачах, о культурном питье и возврате смысла жизни никто даже и не заикается.

Реальные действия мы видим только в отношении первой задачи, причем в строго противоположном направлении. Ведь увеличение акцизов на пиво, в десять раз большее, чем на водку, наоборот, сталкивает людей с потребления пива на употребление водки.

Нужно учитывать, что внутривидовая конкуренция всегда намного жестче межвидовой, и производители пива, вина и водки находятся друг с другом практически «на ножах». И их пропаганда очень агрессивна и порой изобретательна.

У меня уже уши болят от истошных воплей о том, что потребление водки - русский народный обычай, что водка - это, как Пушкин, «наше все», и покушаться на нее - значит разрушать национальную идентичность великого русского народа.

Я весь в пене и брызгах слюны от заявлений этих деятелей, что никакого пивного алкоголизма не бывает в принципе, потому что его нет в Чехии и в Бельгии. Но ведь он есть, в том числе и в этих странах. А чтобы увидеть его в Москве, господам лоббистам достаточно вылезти из «мерседеса» или, чего покруче, у любого метро.

А чего стоят заявления, что никаких третьих смен на заводах нет и что вся водка, которая делается, делается только легально?! Рассказывайте эти сказки, господа, в налоговой инспекции!

Алкогольный лоббизм - ужасная вещь, потому что защищает интересы, грубо говоря, производителей отравы. Да, привычной, приятной и иногда полезной, но - отравы.

У нас у всех есть свои вкусы: кто-то любит вино, кто-то - водку, кто-то пиво, кто-то все, как, например, я.

Но есть законы природы: хотите снизить алкоголизацию населения - снизьте крепость потребляемого им алкоголя. То, что при этом производителям водки будет хуже, а производителям вина и пива лучше, - детали, издержки процесса, которые не нужно принимать в расчет.

Здесь ситуация как с закрытием казино: это трагедия крупье, потому что это сложнейшая профессия, по напряженности напоминающая работу авиадиспетчера. Человек тяжело учился, чтобы приобрести уникальные навыки, - и вот остался без работы. Хотя в целом это и правильно, все равно обидно.

Намеченные действия в сфере акцизной политики строго противоположны тому, что необходимо. Если они будут реализованы, под фанфары антиалкогольной пропаганды пойдет спаивание населения России.

Меня не интересуют отношения между пивным и водочным лобби, хотя они интересны (например, пивное лобби так и не смогло выстроить грамотных отношений с государством).

Меня не интересует, что описанный мною акцизный кульбит - прямая и явная дискредитация президента Медведева, возможно, месть ему за то, что он отправил в госкорпорации прокуроров в качестве «врачей», - строго по вошедшей в обиход после «дела "Мечела"» фразе Путина. Если исходить из логики войны бюрократических кланов, это ответ президенту Медведеву: ты начал проверять дружественные нам структуры, а вот мы за это тебя сейчас дискредитируем твоей же антиалкогольной кампанией. И его жалко, потому что он пока особых глупостей натворить не успел, а сейчас на него сразу свалятся лавры Михаила Сергеевича Горбачева.

Все это чрезвычайно увлекательно, но не имеет отношения к сути дела, которая предельно проста: люди будут спиваться, и государственная политика объективно будет ускорять их спаивание.

Я не хочу защищать пивоваров, - я часть народа и хочу защищать его. Не имею ничего против того, чтобы повысить акциз на пиво на 200%, в три раза, - но тогда акциз на водку повысьте в 3,5 раза, а лучше в 4. И обеспечьте качество водки! Ничего сложного в этом нет - в Белоруссии обеспечили, и вы обеспечьте. А чтобы ее производство не ушло «в тень», обеспечьте контроль за производством...

ЧЕРНЫХ: - То есть, надо послать и на ликеро-водочные заводы «санитаров» в прокурорских мундирах. А может, именно туда в первую очередь. Ведь акцизные марки и прочие наклейки не спасут от поддельного алкоголя.

ДЕЛЯГИН: - От него спасет только ограничение коррупции и борьба с организованной преступностью. Если Вы на что-то наклеиваете клочок бумажки и думаете, что таким образом победили преступность, Вам пора идти работать в правительство РФ. Причем сразу на должность министра или заместителя, потому что на более низком уровне там тоже нужны все-таки грамотные люди.

И, пожалуйста, относитесь с осторожностью к официальной статистике по алкоголизации. По официальным данным, у нас смертность от алкоголя снизилась на 17% в январе-мае этого года по сравнению с аналогичным периодом года прошлого: было 9,3 тысячи смертей, а стало 7,7 тысячи. Это прекрасно, но мы все знаем, что алкоголики часто погибают от сердечных приступов, цирроза печени, переохлаждения, травм или просто общего разрушения организма. И в какую графу занести каждого погибшего - вопрос оформления. И это очень политически ангажированная статистика: надо напугать, занесем всех в смертность от причин, связанных с алкоголем, надо показать результаты - занесем их в соседние графы.

Меня смущает, что, как только наше руководство заговорило, что в России многовато людей погибает от алкоголя и в дорожно-транспортных происшествиях, так соответствующие показатели сразу же начали падать. Не сделано было еще практически ничего, а статистика уже «пошла на поправку», - как ей после этого верить?

Некоторые улучшения, конечно, есть, - в частности, россияне до кризиса стали переходить с водки на вино и пиво. Но это было связано не с государственной политикой, а с тем, что люди стали жить получше: им захотелось не тупо себя оглушать, а почувствовать вкус и разницу, что называется. Однако этот процесс был остановлен началом кризиса: вернулась безысходность и, соответственно, потребность забыться.
И с этим ничего не сделаешь голой пропагандой, хотя как дополнительный инструмент она, конечно, необходима. Американцы, между прочим, переломили отношение к курению в своей стране через Голливуд, сделав сигарету в фильме атрибутом почти исключительно неудачников, преступников или сумасшедших. Это пример разумной, мягкой и потому эффективной пропаганды.

К сожалению, противодействие человеческим порокам, помощь обществу в избавлении от них прямо противоречит либеральной идеологии и в целом либеральной системе ценностей в том виде, в котором она сформирована реформаторами в нашей стране. Эта идеология нацелена на строго противоположное: на обогащение за счет чужих пороков, на личное процветание за счет их интенсивной и изощренной эксплуатации. Понятно, что это объективно требует не искоренения, а всяческого стимулирования этих пороков, - что мы видим каждый день, например, по государственному телевидению.

Алкоголь - это, по сути дела, легкий наркотик. Марихуана, например, имеет весьма слабый эффект физиологического привыкания, но она меняет психику; не только ведет к общему отупению, но и меняет саму психику человека. Именно это делает ее «промежуточной ступенью» к героину, инструментом перевода на него людей, которые вообще-то тяжелых наркотиков боятся. Поэтому марихуану признают наркотиком.
Алкоголь же создает эффект не только психологического, но и физиологического привыкания. И в условиях кризиса все мы должны беречься от него очень сильно, - еще сильнее, чем в обычной жизни, потому что мы народ с богатой алкогольной традицией и должны всегда помнить это. У нас будет мало хороших новостей, и многие из нас не раз и не два испытают почти непреодолимый соблазн «завить горе веревочкой» и залить его водочкой, а то и спиртиком, - и всякий раз этот соблазн надо будет преодолеть.

У нас, как и у всех, есть хорошие культурные традиции и черты национального характера, - и есть плохие. И вот свои плохие черты, свои уязвимые места нам нужно знать лучше всех! Хотя бы для того, чтобы не садиться в одну и ту же лужу нескольким поколениям подряд.

ЧЕРНЫХ: - А главное, чтобы выжить! Ведь речь сейчас, при нынешнем уровне алкоголизации страны, действительно идет о физическом выживании нации.

ДЕЛЯГИН: - Не просто выжить, но процветать! В конце концов, с точки зрения одной личности, «в стране слепых и кривой - король», и трезвый человек не только является раздражителем для окружающих, но и имеет огромные конкурентные преимущества.

ЧЕРНЫХ: - Одна из версий: эта кампания сейчас начинается, чтобы отвлечь народ от
реальных проблем кризиса. Которые обострятся осенью. Но, Михаил Геннадьевич, как вернуть смысл жизни человеку, чтобы он не пил, а работал? Год назад наш президент заявил, что малый бизнес нельзя кошмарить, что надо прекращать эти безумные проверки, с которыми ходят «кормиться» все, кому не лень - от пожарных до ветеринаров. Но все эти походы продолжаются. Когда людям не дают заниматься делом, остается напиться с горя.

ДЕЛЯГИН: - Оставим в покое президента. Ну мало ли что кому и когда он сказал. Что, кто-то собирается соотносить заявления наших уважаемых руководителей с их же деятельностью? Это не просто смешно, это опасно - от такого соотнесения, действительно, легко можно спиться.

ЧЕРНЫХ: - Но он же подписывал указы, бумаги, чтобы не было этих проверок!

ДЕЛЯГИН: - Ну что Вы, ей-богу! Если человек подписывает бумаги, это значит, что он умеет писать; это уже хорошо! Что ж Вы, всерьез думаете, что он может или хотя бы хочет реализовывать те красивые слова, которые говорит? Для нашего начальства это совершенно нереально. Ведь российская бюрократия полностью освободилась от всякого внешнего контроля еще в начале 2000-х годов. Причем от контроля со стороны населения она освободилась еще в начале 90-х, а в начале 2000-х освободилась от последних сохранившихся групп давления.

Ну, сказал человек хорошие слова и забыл их, - что вы к нему пристаете? Хотите, чтобы он Вам совсем никаких хороших слов не говорил? Хотите, чтобы объяснил Вам, что Вы вместе с остальными «дорогими россиянами» - всего лишь биомасса для переработки в куршевельские оргии и швейцарские замки?

ЧЕРНЫХ: - Недавно помощник президента по экономике господин Дворкович сказал на совещании по малому бизнесу, что Медведев может и повторить заявление, что не надо кошмарить бизнес. Это должно вселить надежду.

ДЕЛЯГИН: - Люди, в которых подобные заявления могут «вселять надежду», в нашей стране вымерли, причем не в 90-е годы, а во времена верхнего палеолита. Что касается Дворковича, то вряд ли его можно признать авторитетом в чем-либо, касающемся государственной политики. Вспомните хотя бы, как он в январе объявил окончание девальвации, после чего за два дня доллар вырос почти на два рубля с полтиной!

ЧЕРНЫХ: - Служебное положение обязывает.

ДЕЛЯГИН: - А что он должен был сказать на совещании с малым бизнесом, исходя из своего служебного положения? «Мы вас давили, давим и давить будем»? «Идите все лесом, последние двадцать лет нам было не до вас, и следующие двадцать тоже»?

Есть набор ритуальных заклинаний, которые любой чиновник, я уж не говорю про политиканов, будет озвучивать не то что в любой аудитории, но даже сгорая в печи Освенцима. В аудитории борцов с наркотиками он будет кричать про прекращение наркотических поездов из Таджикистана, а в аудитории таджикских гастарбайтеров он же через полчаса будет визжать про борьбу со скинхедами. Какие вопросы?

То, что президент год назад сказал какие-то разумные слова, прекрасно. Еще раз повторю: Вы хотите, чтоб он их не говорил? Вы не хотите от президента слышать ничего, кроме «мочить в сортире»?

ЧЕРНЫХ: - Про сортир сказал другой наш президент.

ДЕЛЯГИН: - Вся наша правящая бюрократия, с моей точки зрения, жестко ориентирована на грабеж. Грубо говоря, на коррупцию.

Позволить малому бизнесу нормально работать - значит ограничить эту коррупцию. Наш президент - не диктатор, он по должности лидер, символ и первое лицо правящего нами класса. Если он вздумает ограничивать коррупцию на деле, а не на словах, - с ним может случиться все, что угодно, вплоть до выяснения вопроса, а такими ли честными были выборы, о которых даже представители Центризбиркома, если мне память не изменяет, говорили, что «выборы Медведева пройдут в полном соответствии со всеми демократическими стандартами».

Ведь никому, даже президенту, не дано безнаказанно бросать вызов собственному классу.

Что касается того, что жить тяжело, - ну да, жить тяжело. И, более того, жить будет еще тяжелее: перспектива наша довольно хреновая. Но это пока не катастрофа.

Это вечная и очень вредная позиция, свойственная нашей культуре: опустить руки, сесть и сказать, что все очень плохо, поэтому я ничего делать не буду.

Такая классическая «русская болезнь».

Я ее понял, когда ко мне однажды пришел один электромонтер чинить розетку. Он посмотрел на розетку и очень серьезно сказал мне, что мир несправедлив, и эта розетка - лишь часть вселенской несправедливости, и он не понимает, почему я хочу начать исправлять вселенскую несправедливость именно с этой крошечной и не имеющей никакого значения розетки. По его мнению, до исправления мира в целом связываться с розеткой просто не имело смысла.

ЧЕРНЫХ: Странный Вам электромонтер попался, Михаил Геннадьевич. Так умно говорил? Обычно монтеры на бутылку просят. Это ближе к нашей теме.

ДЕЛЯГИН: - Он был очень умный, кандидат филологических наук, и, заставив его взяться за розетку, я понял, что он был прав. Именно ему именно за эту несправедливость, действительно, браться не стоило.

Но это наша общая болезнь: вместо того, чтобы решать конкретную проблему, мы начинаем обсуждать, как все устроено плохо, и приходим к тому, что мы умрем и потому не стоит ничего делать. «Если хочешь поработать - ляг поспи, и все пройдет».

Но эта позиция, очень свойственная нам, глубоко неправильна. Она толкает нас на тот свет, и ее в себе нужно давить и выжигать каленым железом.

То, что мы ищем смысл жизни, - глубоко правильно, потому что человек отличается от животного именно тем, что ищет смысл своей жизни, который совершенно не сводится к потреблению.

И здесь мы подходим к нашему преимуществу: русский человек, да и любой человек русской культуры кардинально отличается от носителей всех остальных культур мира, - по крайней мере, известных мне, - именно тем, что не может существовать без сверхзадачи, без ответа на вопрос о смысле жизни. Причем это касается не философов каких-нибудь, а самых обычных, самых нормальных людей.

На Западе даже ученый может говорить: я не познаю мир, я просто тупо зарабатываю себе на жизнь. А у нас уборщик не будет убирать помещение нормально ни за какие деньги, если ему не объяснить, что он строит коммунизм, или капитализм, или обеспечивает позиции России в глобальной конкуренции, или заботится о том, чтобы его правнуки жили хорошо и счастливо, или восстанавливает разрушаемую гармонию мироздания.

ЧЕРНЫХ: - Я имел в виду смысл жизни, чтобы тот же малый бизнес мог работать
нормально, а не спиваться из-за происков чиновников.

ДЕЛЯГИН: - Смысл жизни нужен не малому бизнесу, а каждому человеку. Если он есть, если он ощущаем, малый бизнес не надо защищать: он объединяется и ломает все преграды, которые ему мешают, к чертовой матери. А потом историки начинают называть это Великой Французской революцией или «революцией кооператоров» конца 80-х годов ХХ века.

Это ЦРУ, что ли, сделало? Или какие-то коррупционеры горбачевские? Да, коррупционеры поучаствовали очень здорово, но в основе был колоссальный рывок снизу. Я помню, как врачи запрещали арендаторам работать, ведь они пахали так, что действительно гробили свое здоровье, пахали, как в годы первых пятилеток.

Должна быть сверхзадача, мы, люди, - и особенно русские люди - существовать без нее не можем, мы без нее умираем, как без еды.

Это не горные философские выси, это практика. И на конкретный экономический язык это переводится абсолютно цинично и приземленно: модернизация. Посмотрите: как только мы начинаем развивать свою экономику, народ обретает этот смысл жизни, видя, грубо говоря, как «мой труд вливается в труд моей республики».

Возникает ощущение общности, и мы работаем вместе ради общего будущего. Но при этом образ желаемого будущего должен быть понятен для каждого из нас.

А ведь сейчас, как можно понять, этот образ будущего сводится к тому, что Вас ограбит какой-нибудь Абрамович. А Вы при этом еще должны пахать как проклятый, чтобы попасть в узкий круг людей, которых грабят, а не в широкий и все ширящийся круг нищих, у которых взять нечего!

Вот ведь что сейчас людям предлагают, - и в этой ситуации, конечно, никакой перспективы нет.

И в этой ситуации говорить о борьбе с алкоголем без борьбы с наркоманией нельзя. Допустим, запретят продавать алкоголь, ограничат потребление, ликвидируют частный сектор, не будет алкоголя совсем. Но, когда у общества нет смысла жизни, это кончается наркотиками.

И есть очень неприятные сигналы. Например, в 2006 году в Москве зарегистрировано 2,3 тысячи отравлений наркотиками, а в 2008 году - уже 3 тысячи.

При этом общее число преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, по официальным данным, выросло в первой половине этого года на 3,7%. Этот умеренный рост свидетельствует, что никакой кампанейщины по поводу наркотиков сейчас нет. Бы-вают ведь кампании, когда все преступления, которые можно и нельзя, записывают в связанные с наркотиками, чтобы возбудить общественное мнение. Или, наоборот, показывают падение таких преступлений, чтобы отчитаться об успехах.

Так вот, подобной кампании сейчас нет, потому что 3,7% - это нормальный фоновый рост. Может, в каких-то регионах кампании и идут, но в целом по России - нет.

И вот в этих нейтральных с точки зрения качества статистики условиях официальная статистика МВД показывает рост преступлений, совершенных в состоянии наркотического опьянения, на 17% в первой половине этого года.

ЧЕРНЫХ: - Реально наверняка рост больше.

ДЕЛЯГИН: - Конечно. Здесь огромная латентность. Потому что не все преступления регистрируются и не все преступления регистрируются как совершенные в наркотическом опьянении. Причем число преступлений, совершенных в состоянии алкогольного опьянения, за ту же первую половину 2009 года сократились на 8.3%, хотя я допускаю, что вот как раз это антиалкогольная кампанейщина.

И, конечно, нужно понимать различия масштаба: в состоянии алкогольного опьянения сейчас совершается 15% всех зарегистрированных преступлений, а в состоянии опьянения наркотического - только 0,9%. Но все равно, резкий рост этих последних очень серьезен и справедливо вызывает страх.

ЧЕРНЫХ: - Причем, за короткое время.

ДЕЛЯГИН: - Предупреждаю: сейчас мы ступаем на зыбкую почву, где нет никакой статистики. Но сигналы есть, и игнорировать их нельзя: идут из самых разных источников сообщения о резком росте поставок наркотиков в Россию.

Я совершенно не специалист в этой сфере, но, четко зафиксировав это в своем блоге, отметил в нем же, что появились сообщения о падении цены тяжелых наркотиков. Люди, которые плотно сидят на этом рынке, тут же выразили свое негодование по этому поводу: розничные цены нисколько не упали, а вот объемы - да, объемы, по их мнению, выросли.

Но даже если не только цены не упали, но и объемы не выросли, ситуация все равно очень страшная, потому что реально борьбы с наркотиками на уровне государства, насколько можно судить, не ведется.

Конечно, водка - не героин, и с алкоголя на наркотики так просто народ не пересаживается. Но это вещи смежные: если тупо бороться с алкоголизацией, оставив все по-прежнему в сфере наркотиков, а это же еще бизнес чудовищный...

ЧЕРНЫХ: - Более выгодный, чем алкогольный.

ДЕЛЯГИН: - То мы получим наркотизацию страны, причем в тысячу раз страшнее, чем при Горбачеве, и хуже, чем в 90-е годы.

И, наконец, ключевой вопрос. Когда человек каждый день живет лучше, у него, как правило, появляется драйв, стремление идти вперед, у него появляется хотя бы призрак смысла жизни.

Когда все идет плохо, когда жить с каждым днем становится труднее, человеку намного тяжелее найти свой смысл жизни, осознать и воспринять его. Это требует колоссального усилия, - и давайте это усилие над собой делать.

Даже когда на нас государство не обращает внимания и в лучшем случае рассказывает нам красивые приятные сказки - вроде той, что по каким-то никому не понятным причинам не будет больше кошмарить нас, - давайте сделаем над собой это усилие.

В конце концов, у нас есть дети или хотя бы надежда, что у нас будут дети, у нас есть желание, чтобы наша земля была поприличнее.

Но государство обязано, - и только оно имеет все возможности для этого, - создать смысл жизни не для отдельных людей, но для всего общества в целом. Это одна из его неотъемлемых обязанностей. Это то, ради чего оно создается, ради чего мы терпим его неэффективность, а иногда и тупость, ради чего мы платим ему налоги.

Мы платим ему не только и не столько для того, чтобы на трассе стоял желательно трезвый гаишник и желательно регулировал дорожное движение, а и для того, чтобы у каждого из нас, и у этого гаишника тоже, был смысл жизни, и чтобы он был у нас еще и общий.

Экономический механизм создания смысла жизни прост: модернизация. Мы начинаем развивать современные технологии, мы повышаем конкурентоспособность, мы начинаем отгрызать мировые рынки, «возвращать наши пяди и крохи», - и из этого рождается благосостояние и национальная гордость.

А когда у Вас появляется драйв, - кураж, говоря по-русски, - когда вы понимаете, что живете не только ради того, чтобы вечером съесть колбасу и через пять лет засунуть ребенка в приличный вуз, а чтобы доказать, что Вы человек, и оставить после себя что-то классное, - Вам уже не нужно много денег и колбасы, и тем более не нужно много пива с водкой.

Потому что Вы просто о другом думаете.

И мы здесь находимся в уникально выигрышном положении. С одной стороны, мы без смысла жизни существовать не можем.

С другой стороны - вспомните, о чем больше всего рыдают наши бизнесмены? Не о проверках: с бюрократами они научились договариваться. Они с рабочими договариваться не научились.

Когда бизнесмен понимает, что может платить любые деньги, а рабочий не работает лучше, - он переживает шок, который для нашего бизнес-сообщества длится и по сей день.

Потому что наш рабочий - и вообще наш работник - работает не за деньги, он работает за идею.

Это, конечно, не значит, что ему деньги платить не надо: это была большая ошибка ранней Советской власти, не стоит ее повторять, деньги платить надо.

Но после того, как работник дойдет до некоторого уровня: откормится, обучится, повысит квалификацию, начнет думать, - после этого все достижения возможны только за счет идеологизации.

Да, премию платить нужно обязательно, - просто потому, что без премий человек будет обижаться и чувствовать себя ущербным: мол, я работал, добился результата в два раза лучше, а мне ту же самую зарплату. Именно это - один из факторов, разваливший Советский Союз.

Но только с деньгами, без идеи никак нельзя. Ведь гниение Советского Союза началось, когда перестали верить в идею, когда произошел крах моральных стимулов - в начале 70-х годов это стало ключевым моментом.

Хорошо помню: как посмотришь на местное начальство, так вздрогнешь: та же самая "Единая Россия", только без учета деградации последних 20 лет. На фоне тогдашнего, культурного и цивилизованного по сравнению с нынешним общества это было ужасно. И вранье официальной пропаганды, ее беспомощность воспринимались значительно более болезненно и остро, чем сейчас.

Это проблема, которая не была решена тогда, но ее можно решить сейчас. Ведь даже просто восстановление страны после кошмара реформ - уже сама по себе национальная идея.

После войны строить коммунизм во всем мире и даже в собственной стране никто особенно не рвался - не до того было. Все были настолько усталы, настолько потрясены этим ужасом, что если бы им про построение коммунизма начали бы рассказывать, никто бы просто не понял.

Но восстановление страны было после войны абсолютной национальной идеей Советского Союза.

Либеральные реформы с точки зрения экономических последствий хуже войны, и в этом отношении наши реформаторы хуже Гитлера, с моей точки зрения.

Закончить этот кошмар, это псевдорыночное безумие, и начать восстанавливать страну на новой технологической базе, - нормальная национальная идея. Не нужно ничего выдумывать, национальная идея под ногами лежит - наклонитесь!

Вся беда в том, что тогда воровать придется поменьше, а у клептократии руки уже «заточены» только под то, чтобы брать, а не работать.

Но это должно быть проблемой не страны, не всего народа, а исключительно проблемой отдельных рук. Как говаривал товарищ Путин: «Можно и доктора прислать». Остеопата, а не поможет - можно и хирурга.

ЧЕРНЫХ: - Можно и просто отрубать руки. Путин на это прозрачно как-то намекал. И кузнецы одной соседней с Москвой области даже топор специальный выковали Путину.
Фотографию печатали в прессе.

ДЕЛЯГИН: - Все руки не обрубишь. Как сказал в той же ситуации Алексашка Меньшиков: "Государь, останешься без единого подданного".

Надо изменить «правила игры» и пропаганду. В этом отношении у нас не средние века и даже не петровская Россия: механизмы есть, и они в целом вполне успешно работали, по историческим меркам, совсем недавно. Было бы желание - решить проблему можно.
Важно ведь и то, что воодушевит общество, вернет ему смысл жизни не решение проблемы, а уже хотя бы начало решения. Когда в Москве начали ремонтировать дороги, и люди вдруг поняли, что их по-честному ремонтируют, - у людей на улицах другие глаза стали. Покойный Борис Федоров мечтал из своего кабинета увидеть десять подъемных кранов... Да, строят для богатых, да, строят плохо, да, «точечная застройка», все верно, - но люди и сейчас, в кризис, смотрят на эти краны: как они, начали крутиться или нет?

Вспомните Третье транспортное кольцо: о нем говорят уже, как о «хрущобах»: узкое, съезды неудобные, воровство, наверное... Все так, но вспомните: когда его построили, это ж была революция, причем в сознании, а не транспорте: мы вспомнили, что мы можем, мы вспомнили, что мы люди.

А когда сделали МКАД? Да, я тоже не люблю стоять на ней в пробках под мигающим требованием не превышать 100 км/час. Но кто помнит, что старая МКАД называлась «дорогой смерти»?

И ее сделали! - и это оказывает огромное оздоровляющее влияние на общественное сознание.

Такого рода действия, пусть даже точечные, пусть даже не очень успешные, пусть даже не очень эффективные, - помогают людям не пить.

Другое дело, что у нас таких достижений давно не было.

Но все, что вселяет в человека надежду, все, что придает ему смысл жизни - повышает его иммунитет не только в физиологическом, но и в психологическом смысле.

ЧЕРНЫХ: - И отвлекает от бутылки!

ДЕЛЯГИН: - Да, она ему не нужна становится. Ведь методики снятия человека не только с алкоголя, но и с наркотиков, основаны не только на детоксикации, - это лишь первый шаг, - но и на придумывании ему смысла жизни.

Это то, что нужно сегодня нашему обществу, и именно это должно быть основой антиалкогольной кампании.

Ну, и пропаганда должна быть вменяемой, чтобы не показывать героев-милиционеров, которые, сделав свое тяжелое и неблагодарное дело, причем с нарушением при этом полутора десятков статей Уголовного кодекса, после этого садились и доблестно бухали и культурно нажирались водкой на газетке под килечку. Такие образцы не нужны: ведь общество копирует то, что ему показывают по телевизору.

Так показывайте нормальные примеры! Посмотрите «Особенности национальной охоты» и «рыбалки»: жрали по-черному водку! А в «Особенностях национальной политики» на вино перешли. Молодцы!

Только надо, чтобы это делал не один отдельно взятый режиссер Рогожкин по своей личной инициативе, а чтобы это делали все - в рамках государственной политики!

ЧЕРНЫХ: - Не знаю, какая уж там была личная инициатива режиссера Рогожкина, но в «Особенностях...» не просто водку показывали. Там навязчиво рекламировали отдельную, особенную марку водки. Это уж больше по части продюсера картин. Или кто там занимался финансами.

ДЕЛЯГИН: - Пусть вино рекламируют. Рекламируйте «отдельные сорта» вина, как уже было. Меняйте политику. Запретите рекламу пива к чертовой матери! Вообще!

И извольте полностью запретить все эти готовые алкогольные коктейли в пивных банках, которые непонятно из чего делают. Бог с ним, если спиртное недоливают, - но мы же не знаем и знать не можем, какая там химия болтается и как эта химия влияет на мозг в сочетании с алкоголем!

Это страшная вещь! Какую дрянь Вы высосете из этого коктейля или этого энергетика, не знает никто, и никто Вас не будет защищать, если вы с поражением мозга куда-нибудь загремите. По моему мнению, эти классы напитков должны быть запрещены полностью: лучше спирт чистый пить, чем коктейли из банок и энергетики.

ЧЕРНЫХ: - Михаил Геннадьевич, Вы говорили, что любите все из алкоголя. Но, судя по всему, все же предпочитаете вино.

ДЕЛЯГИН: - Как-нибудь нам нужно будет обязательно поговорить о вине. Ведь вино - это не просто поэзия! У сухого вина есть замечательная особенность: если его выпить слишком много, то похмелье такое, что второй раз рисковать не захочешь. Конечно, все зависит от индивидуальной физиологии, но сухое вино - наиболее культурный и потому безопасный напиток.

И, кстати, обычное, ординарное вино наши делают очень неплохое.