Кьяра Пино: живая книга "Carpe Artem" | Про дизайн

Кьяра Пино: живая книга «Carpe Artem» Если хорошая книга художника о смерти есть книга мертвая, то хорошая книга о жизни - это книга живая. От традиционной книги в любом случае ничего не остается.

Простой и лаконичный проект молодой итальянской художницы Кьяры Пино Carpe Artem пронзает лицом живого, «антибартовского» художника-творца увесистый том. Без единой буквы, разумеется, кроме обозначения на каждой странице названия известной галереи. Так Кьяра «воюет» за живое искусство, продирающееся сквозь консервативные и продажные институции, как чистая энергия, требующая непосредственного восприятия. Разумеется, эта книга художника - жест контр-культурный и анти-книжный. Радикальный такой, молодой жест, который не есть продолжение книжного дела, а есть переход книги в пространство действия, описания - в предписание, дизайна - в перформанс.

Carpe Artem (по аналогии с carpe diem - лови момент, наслаждайся сейчас) означает дословно «лови искусство» или «лови момент вдохновения», и демонстрировался на «Арт-Базеле» в июне нынешнего года. Художница появилась в черно-белом, строгом, «офисном» наряде с уныло-бесстрастной маской на лице. Зато резиновый «клон» в книге излучает таинственное блаженство. Релиз сообщает, что своим «товарным», выхолощенным видом художница хотела дать своего рода «пощечину», европейской галерейной ярмарке тщеславия. Ну, как водится в молодежном контемпорари-арте.

В итальянской карнавальной и дизайн-традиции - контемпорари-дель-арте. Отверстие для лица выжжено, что заставляет вспомнить «раненые» войной книги молодого чеченского художника Аслана Гайсумова. Обе маски Пино - посмертные, адская и райская. Так нехитро, архаически-выразительно разделяется рынок и искусство.

Художница работает, как и многие итальянские farfarello, на грани детского крика « а король-то голый!» и сокровенного безмолвия - и то, и другое выражено в молчаливой пластике. В Болонье в 2011 был показан другой перформанс: распростершись на куче муки, художница явила зрителям след «ауры» артистического тела - то ли лобстера, то ли световой проекции Солнечного Бога.

Кьяра Пино интересна скупой, "римской", скульптурно-строительной глиной жестов, совпадением в едином рельефе смысла и формы. Рекламистам такой опыт полезен, ибо рекламные идеи еще более просты и целенаправленны, чем идеи художественные. Да и сказка «Пиноккио», глядя на перформансы Пино с мукой и резиной, читаются, согласитесь, совершенно по-другому. И притча об изготовлении статуи путем заливки формы - тоже.

Есть, говорят, во Флоренции чудак, подметающий площадку вокруг памятника Данте у церкви Санта Кроче и декламирующий наизусть «Божественную комедию». Традиция "фарфарелло" - неприкаянного блаженного, для которого одинаково закрыты и двери храма, и ворота дворца, - итальянский аналог бродячей театральной традиции со времен менестрелей и Камеди дель Арте. Интересно, что итальянские бродяги сохраняют все признаки высокой классики.По крайней мере, те, что идут по линии Пьеро. Пино, конечно, не бродяга, но она играет в Пьеро: гуляет по закоулкам арт-рынка, будто по улицам потерянного города, напоминая о подлинном вдохновении, идеальном зрителе. Ее белую маску с прорезями для глаз полезно сравнить с нашими черными и цветными балаклавками. Поразмыслить на досуге.