Майкл Кенна: путешествие как причастие | Рекламные фотографы

Дата публикации: 21.04.2011
Раздел: Рекламные фотографы

Майкл Кенна, Ворота В ММСИ на Петровке проходит ретроспектива фотографий англо-американца Майкла Кенны. Продолжения осмотра - в прикрученных к полке альбомах, где материала раза в три больше. Все вместе - опыт медитативной аскезы в разных точках планеты.

За своеобразную манеру съемки Кенна полюбился автодилерам и туристическим фирмам. Действительно, в соседстве с утонченным, лаконичным пейзажем, любой бренд обретет статус желанного премиум-сегмента. Однако, будучи убежденным фото-мистиком, Кенна не в силах отказаться от однажды найденного стиля, так что вложенные в рекламные принты фотографии сами выглядят пэк-шотом, поэтому в качестве спонсора выставки в ММСИ вполне мог быть не бренд виски, а какой-нибудь «Мерседес» или «Ауди». Но и виски смотрится неплохо, стоит лишь пробежаться взглядом по обширной пейзажной коллекции, чтобы убедиться: фотографии Кенны - одновременно сильны и стильны и по крепости не уступают напитку. При этом арт-фото Кенны ничем особенно не отличается от его рекламного фото, так же, впрочем, как поздний Кенна - от раннего.

Все дело, видимо, в натуре. Кенна - религиозный ирландец, открывший для себя фотографию в Англии, а фотографа в себе - в Штатах, куда он уехал в 1970-х - в эпоху триумфального расцвета американской фотографии. Как всякий романтик, этот художник уверен, что лишь проецирует то, что грезилось ему в детстве, а среди влиятельных фигур из истории фотографии и живописи отмечает, конечно, Стиглица и Тернера, но тут же и машет рукой - как можно знать, сколько этих влияний и откуда они идут? И действительно, Кенну так же легко заподозрить и в буддизме, и в суфизме, а сам он любит сравнивать свои работы с хокку, где несколько сложенных веточек-смыслов способны вызвать взрыв воображения. Скорее всего, этот совсем еще не старый человек (да он и не выглядит на свои 58) зрит в корень всех культов, и истина открывается ему в самых разных точках Земли. Помимо длиной выдержки, угадывается некий общий замысел и метод в туманных горах Китая и дымах британских теплостанций, аркадах готического собора и конструктах Эйфелевой башни, исчезающих в воде пирсах и железных «дорогах смерти» к воротам и печам концлагерей.

Серия «Невозможно забыть» показывается в России впервые, и ее можно считать в какой-то степени знаковой в и без того символической, почти абстрактной, графике Кенна. Пару лет назад в интервью журналу The Light Майкл признался, что его не интересует ни солнце, ни голубое небо, ни подробные детали, ни совершенство фотокопирования. Всему этому он предпочитает суггестию ненастья. Дождь, снег, облачность создают атмосферу, скрывают лишнее, заставляя пристальнее вглядываться в медленный, процесс трансформации мира. Кенна доводит Брессоново зависание над фактом до зависания над обрывом вечности, убрав из кадра людей и превратив пейзаж не в портрет, но в остраненную маску по-своему понятой фото-нирваны, где свет и тьма сгущаются не для поглощения или конфликта, а для взаимного созерцания.

Такого тонкого, выверенного и в чем-то даже чопорного ритуала не встретить ни у Ямамото Масао, по-деревенски трущего камнями готовые снимки, или у Майкла Акермана, принципиально не желающего контролировать свет, но шаманствующего над печатью. Кенну по душе каждая фаза процесса - от планирования поездки до выставочной развески или дизайна альбома, который он, кажется, ясно видит, когда нажимает кнопку. Проще говоря, Кенна - мифодизайнер, но предметом его невозмутимой «объективизации» становится тщательно отрефлексированная последняя грань. В случае с концлагерями - грань между жизнью и смертью, добром и злом. Да, эти фотографии мрачнее других, но общая манера проникновения к истокам бытия сообщают длинной выдержке Кенны качество моральной стойкости и восточной невозмутимости. Оторванные у жертвы волосы слишком напоминают крону одинокого дерева, куча башмаков, снятых с казненных заключенных перетекают в старинную мостовую, а стол для вскрытий оборачивается пустынным полем с редкими дорожками оград или теплиц.

Парадоксально, но альбом «Невозможно забыть» хранит память не о фашистских зверствах, а о структурах и смыслах Перехода. В узлах колючей проволоки видятся узы и перекрестки иных вселенных, а в страшных функционалах печей и бараков - строгие и простые формы иного, надчеловеческого, миропорядка, к которому узники, в отличие от нас, приобщились до срока. Взаимный обмен графикой исчезающего с лица земли между отелем Хейден, что в горах штата Нью-Йорк (фотограф следил за процессом ветшания чуть ли не 10 лет) и музейными концентрационными комплексами (их фотограф прилежно объездил и снял) изменяет отношение зрителя к смерти. Так что даже знаменитая надпись на воротах Заксенхаузена «Труд освобождает» видится уже не диким фарсом, а притчей. Кажется, мудрость объектива очистила бы свастику до первоначального, добуддийского толкования, но свастики на фотографиях Кенны как раз и нет. И это отсутствие кажется значимым. Линза Кенны не отпускает грехи концлагерям, но будто освобождает формы цивилизации от копоти бытия, свидетельствуя о том, что смыслы форм - в других измерениях. И это «высветление», как ни странно - сильный антифашистский жест.

С любовью происходит прямо противоположное. Так, стихи Бьянки Россини о в альбоме Love in Black &White часто выглядит эпитафией:

Soon I will cross the line
Soon I will leave the fog
Son I will enter into the light
Be patient, my sweet
For our nights coming
Let me first say good bye to my sorrow
Be patient, my love

И дело тут не только в извечной близости любви и смерти. Действует графика Кенны.

«Мир хаотичен, тороплив, криклив и недалек. Мне же интересно искать или изобретать тихие убежища от шторма, места уединения, тишины, созерцания. Думаю, нам всем время от времени нужно там побывать» - делится Кенна в уже упомянутом интервью. Серия фотографий концлагерей выдает в нем фотографа-священника - еще не достигнув 11 лет, маленький Майкл поступил в церковно-приходскую школу, в которой доучился до 17, и где и стало ясно, что искусство идет у него легче всего.

Но вернемся к нашим брендам. Стилистика Кенны не только облагораживает торговые марки, собирая их в сегмент «философствующих» автомобилей, банков и турагентств, но и производит над ними забавную штуку: обзаведясь утонченным инсайтом, бренды становятся будто на одно лицо, как монахи в монастыре. И действительно, Кенна ведет себя как истый миссионер - с 1979 года и по сей день он выставляется с регулярностью календаря (кстати, это один из любимых жанров фотографа). Понятно, что это - способ заработать и все такое. Но продукт, который производит Майкл Кенна, не умещается ни в привычные рамки искусства, с его вечной охотой за разнообразием, ни в гламурный рекламный тираж. «Есть редкие, уникальные моменты, когда элементы бытия магическим образом сопрягаются - обстоятельства и место, объект и внутренние энергии ...Мне выпадает честь быть свидетелем этих моментов. Я стараюсь их фиксировать и толковать. И я не думаю, что должен таить от людей то, что нашел. Я думаю о себе как о медиуме, позволяющим другим видеть вещи, которые они просто не имеют возможности наблюдать. Я - своего рода проводник».

Погуляв по многочисленным «точкам созерцания», полистав альбомы, почитав стихи, испытываешь странное состояние - будто находишься внутри некоего единого пространства глобального уединения, где слово «калейдоскоп», столь подходящее для жанра фотопейзажа, обретает вдруг смысл вращающегося философского камня, где легко растворяется и исчезает вся земная история с географией.

На выставке есть снимки Москвы и Петербурга. Ретроспектива продлится до 22 мая.