Февральский мифодизайн. Часть 3. Дарья Суровцева. | Статьи

Февральский мифодизайн. Часть 3. Дарья Суровцева. Дольний мир Леонида Тишкова - Хаима Сокола, который возник перед нами в предыдущих статьях, разделил мир на сырье и коррозию, будущее и прошлое, образ и подобие. Тем интереснее перейти в горние сферы, где обо всем этом уже не может быть и речи

А есть полимер, металл, фарфор - некая протоматерия, из которой художник, уподобившись богу, лепит чистый миф, еще не имеющий или уже лишенный человеческого запаха.

Дарья Суровцева и Дмитрий Каварга работают с одним материалом. Тем убедительнее мысль, что миф вездесущ и вечен. Он - совсем как нынче, в период Лужковской реконструкции, - роет себе под Миром гаражи для Хаоса и надстраивает этажи для Космоса. Вот и выставка объектов Дарьи Суровцевой «Реконструкция» обосновалась до 22 февраля в пентхаусе дома в Кривоколенном переулке, в галерее Vincent - по соседству с филиалом ММСИ в Ермолаевском, где по просьбе трудящихся продлил свои поиски чудесного близкий по духу Леонид Тишков.

Дело, разумеется, не в только и не столько в отдаленном родстве даблоидов и фарфоровых «плодов», водолазов и водорослей: оно было бы искусственным или вовсе незаметным без какой-то общей внутренней интенции художников: объекты Суровцевой тоже «живут и побеждают», но лишь в более тонком, страстном, интонационном поле.

Очевидная притягательность воздушных созданий из полимера и фарфора - их естественная, органическая завершенность. Это откровенные Космосы, точнее, их волнительное и невыразимое предвкушение, собравшееся в ладони, как вода в каплю - недоговоренные и одновременно самодостаточные - как имя Фалеса, ограниченное нотной фонемой «фа». Все сомнения по-даосски раздраконенной артистической души оканчиваются попустительством восхитительному гибко-нежному телу, для которого металлические решетки и препоны не столько ограничения и вторжение - сколько повод к порыву или связующе-вспомогающие нити. И даже если у прекрасных Дарьиных «инфузорий» вдруг обнаруживается сухой и агрессивный скелет - это лишь доведенное до отчаяния сосредоточенное желание наполнить их влагой и воздухом и превратить в лепестки Иллюза - пылающего ли страстью, вьющегося ли вавилонским механизмом Таинства - «все одно и все - одна».

«Я чувствую остроту жизни. Сущность жизни как некогда попробованный чеснок, безжалостно вторгшийся резкий вкус, который навсегда оставил твердое, отрезвляющее знание о себе. Но острота мгновений окрашивается в разные тона. В моменты отчаяния, бездействия, ощущения собственной слабости, пространство жизни приобретает черные, угрожающие формы, пугающие своей агрессивностью и непознаваемостью. Но внутри паутины Противоречий и Сомнений всегда спрятан светлый, надеющийся плод волнительного переживания Вкуса Жизни».

«Иллюзии восприятия [лат. illusio - ошибка, заблуждение] - неадекватное отражение воспринимаемого предмета и его свойств. Иногда термином "Иллюзии восприятия" называют сами конфигурации раздражителей, вызывающие подобное неадекватное восприятие», - цитирует Дарья психологический словарь. Вот эти последние «конфигурации» - едва ли не существеннее заявленного кредо «мой единственно важный и осознанный смысл - Иллюзия». Ибо иллюзия, пребывая в первородных водах подсознания, извлекается художницей на свет и воздух в том безответственном, безмятежном и неискаженном виде, каким хранилось и сберегалось оно в период вынашивания. «Отдаленно напоминающий смутные образы, но не являющийся им организм» не скукоживается и не страдает при отрывании пуповины, а продолжает жить и развиваться, как дома.

Иллюзы Суровцевой любит камера: заберешься внутрь и очутишься в лапах жестокого растительного флирта с шаловливыми тычинам и пестами. Отойдешь подальше - и увидишь, как хорошо Существу в обществе самого Себя.

Иллюзы и страстеформы Дарьи - не что иное, как объемная графика грезящего мозга - его во всем правого и абсолютно женского полушария, над которой зритель зависает с идиотически-блаженным удивлением - как пчела над цветком. «Хрустальная сказка из детства, предвкушение волшебства, то, что содержит в себе тайну и страдает по моему обличению» - объекты Даши Суровцевой можно назвать обретением того чудесного, что искал среди знакомых предметов, символов и утопий Леонид Тишков. Трогать все это рискованно. Но концептуальная хрупкость лишь подстегивает покупателей - владельцев отелей. Единственный, но не случайный факт прямой связи мифодизайна Дарьи Суровцевой с миро-дизайном и рекламой.

если Дарья Суровцева развивает в тонких сферах плотный миф Леонида Тишкова, то Дмитрий Каварга этот миф развеивает - в тех же полимерах, но в эмпиреях Хаима Сокола. Объяснение следует.

Иллюстрации к статье любезно предоставлены нам Дарьей Суровцевой