Дуилио Форте: Москва заслуживает чего-то симпатичнее, чем странные арки | Интервью

Архитектор и ландшафтный скульптор итало-шведского происхождения Дуилио Форте, нынешней осенью впервые посетивший Москву, рассказал о впечатлениях от декора столичных улиц.

– Кто вы в большей степени: дизайнер, художник, архитектор?

– Я занимаю свою нишу на стыке архитектуры, скульптуры, изобразительного искусства и дизайна. Может показаться, что это какая-то очень маленькая ниша, но на самом деле она довольно большая, есть где развернуться, есть пространство для поиска и открытий. Это не архитектура в строгом понимании этого слова, скорее, пограничная, сопредельная область. Когда ты находишься на самом краю привычного, тебя ничто не сдерживает.

– Вы впервые были в Москве. Как она вам понравилась?

– Я провел в Москве не так много времени, но успел заметить эти странные арки на центральных улицах. Я так и не понял, что они означают и для чего построены. Мне кажется, ваш милый город заслуживает чего-то посимпатичнее, чем эти сооружения. Ведь смогли же у вас построить Красную площадь – одно из самых известных мест в мире? Она меня весьма впечатлила.

– Вы как архитектор и, если можно так выразиться, декоратор общественных пространств могли бы предложить для Москвы что-то, что сделало бы ее более дружелюбной к местным жителям и туристам, более привлекательной?

– У вас есть вполне привлекательные места. Например, я увидел на одной из площадей в центре такие огромные качели, на которых можно качаться вдвоем, и сразу подумал: как здорово, надо поставить такие и у нас в Италии! Причем ценность этого объекта даже не в области эстетики: он практичен, люди им пользуются. Это интерактивно, это позитивно, в общем — здорово.

– Вы начинали как ландшафтный архитектор, а потом открыли собственное бюро. В вашем портфолио стало больше интерьерных проектов?

Нет, я бы так не сказал. Интерьеров как таковых, отдельно взятых, не так уж много. Если я берусь за объект, я делаю его целиком – и снаружи, и извне. Я не заказываю для проекта вещей по чьему-либо дизайну, я все делаю сам. Если нужны стулья – я рисую стулья, и они не похожи на те, что я делал для других проектов. Я не люблю создавать дизайн-объекты как таковые, в отрыве от пространства, где они должны, по моему замыслу, находиться. Поэтому сейчас я не работаю с производителями мебели как промышленный дизайнер.

– Ваши объекты довольно своеобразны, я бы сказала, что они близки к природе, иногда в них есть нечто глубинно-легендарное, сказочное. Ваших клиентов это не пугает, хотя бы слегка?

– Нет, поскольку мои заказчики знают, к кому идут и что получат в итоге (смеется). Они могут себе представить результат еще до завершения проекта. Во время Salone del Mobile 2016 я участвовал в проекте «Комнаты. Другая философия жилища» в пространстве Триеннале. Моя комната называлась Ursus, то есть «Медведь» в переводе с латыни. На этот объект, похожий на северный бревенчатый дом, меня вдохновил визит в Биологический музей в Стокгольме. Там была превосходная диорама конца XIX века из жизни полярных животных, я полюбовался на белого медведя, и он меня впечатлил настолько, что я сделал дом, который подошел бы этому зверю, будь он в какой-то степени человеком – как сказочный герой, например. Кстати, сам этот музей выглядит как старая норвежская деревянная рубленая церковь: это тоже отразилось в моем проекте Ursus.

– А как все-таки отразилась в вашем творчестве Италия?

– Разумеется, я, как большинство европейцев, восхищаюсь старой итальянской архитектурой, начиная с античности. Римские руины производят на меня впечатление не разрушенного, а, напротив, незавершенного объекта. Словно работа продолжается, и продолжается вечно. Классика подарила мне много замыслов и идей. Вообще Европа в последние десятилетия превратилась в единое мультинациональное пространство, границы культур сдвигаются, происходит естественный микс. Я люблю приезжать в Италию из Швеции на машине, проезжая через Германию и Швейцарию. Во время такой поездки понимаешь, что вся Европа для тебя – единая вселенная, которая тебя вдохновляет. При этом в каждой стране свои традиции, особенности, характерные черты, которые там берегут и подчеркивают. Сейчас в европейских университетах принята практика, по которой один год студенты учатся в другой стране, и это прекрасно с точки зрения мультикультурализма, культурного обмена. Это помогает формировать новую общеевропейскую идею для нового поколения. Оно уже не будет так резко делиться на нации. Я иногда читаю лекции и веду спецкурсы для студентов – это будет интересное поколение, как мне кажется.

– В прошлом веке в дизайне сменилось несколько ярких стилей: ар-нуво, ар-деко, конструктивизм, модернизм и другие. Есть ли сейчас некий доминирующий стиль в архитектуре и дизайне?

– Сейчас я бы говорил о некоем взрыве стилей: они смешались и породили нечто новое, какую-то смесь. Множество отдельных историй могут воплотиться в одном интерьере, как в современных диджейских миксах смешивается музыка разных стилей – от классики и фолка до хард-рока и хеви-метал, реггей и хип-хопа. Если определять происходящее одним словом, это будет «сложность», «комплексность». Множество направлений, и все развиваются независимо, оригинально.