Георгий Литичевский: "Аморально бить зрителя картиной по голове" | Интервью

Беседа с историком и художником Георгием Литичевским о допустимой степени провокативности в искусстве.

- Кто хочет быть оскорбленным – найдет повод таковым себя почувствовать. Вне зависимости от того, зачем он это делает: потому что так устроена его психика или потому, что за этим стоит расчет на дивиденды. Если художники будут думать обо всех желающих оскорбиться, им придется связать себе руки.

С другой стороны, считывание посыла карикатуры (как и любого другого произведения искусства) требует определенной подготовленности. Давайте вспомним классический пример из кулинарии: маслина кажется вкусной только гурману. Другое дело, что массовое издание попадает в руки разным, в том числе и неподготовленным читателям.

В разных странах – разные традиции, в том числе и карикатурные. Россия, которая находится между Востоком и Западом, меньше себе позволяет, чем Европа. Последняя достигла определенной степени свободы. В конце концов, Франция – это страна давней сатирической традиции: там были Рабле и Франсуа Вийон. Но теперь страна становится более мультикультурной, и потребителем ее культурного продукта становятся вновь прибывшие. Отсюда опыт неожиданной реакции на карикатуру. Но это не значит, что Франция должна отказаться от своей культурной традиции и прекратить рисовать карикатуры, которые там рисуют уже не первую сотню лет.

- Художники должны держать в голове, что некоренные французы могут неверно понять посыл рисунка?

Скандал, я уверен, раздут не беженцами, а кем-то, кто хочет нагреть на ситуации руки. Немаловажно, что это было напечатано в европейском журнале в европейской стране. Никто с вертолета над Сирией эту продукцию в качестве пропаганды не сбрасывал. А люди, прибывшие во Францию, должны держать в голове, что здесь культурные традиции отличаются. И не только принимающая страна должна учитывать их национальные особенности, но и им придется считаться с местным укладом. Мультикультурализм – это палка о двух концах.

Карикатура всегда в зоне риска. Она сама по себе является острым оперативным реагированием на какую-то ситуацию и обращается к широкому зрителю. Да и вообще вся история карикатуры – взять хоть работы классика Оноре Домье – связана с судами и возмущением публики.

- Можно предположить, что редакция ожидала скандала и даже отчасти рассчитывала на него? И тогда публикация этого рисунка – попадание в яблочко?

- Кто не рискует – тот не пьет шампанского. Непонятно, чем это закончится, но ребята рискнули, и это свидетельствует об их таланте. Но тут важно пояснить, что над несчастным мальчиком никто не смеется. Это форма солидарности с беженцами, которые находятся между Сциллой и Харибдой. С одной стороны – ужасы, от которых они бегут, с другой – эта непонятная Европа, которая якобы их жалеет. И достойна ли она быть чьей-то мечтой? Эта карикатура – прежде всего выпад против европейского лицемерия. Она очень емкая, весь мир показывает во всей его ужасающей красе.

- Мораль не может диктовать, какие темы нельзя освещать в искусстве. Аморально бить картиной зрителя по голове, а изображать при этом на картине можно все, что угодно. Если кому-то картина не нравится – можно на нее не смотреть. Но запретных тем нет. Да, есть запреты в разных культурах на изображение чего-то или кого-то, но эти запреты условны и рассчитаны на определенную группу людей. Если мы будем все их держать в голове, то окажется, что ничего нельзя изображать, кроме орнаментов. Изображение не является физическим насилием, поэтому изображать можно все.

К тому же эта карикатура – как раз скорее критика вседозволенности, которой пропитана масс-культура, а не ее апология. Она ведь изображает не мальчика, а ту фотографию, которую опубликовали все СМИ. В журналистике постоянно обсуждается вопрос, что можно показывать, что нельзя: казни, сцены насилия... Эти картины сенсационно воздействуют на зрителя и тут важен даже не сам предмет изображения, а зрительская очарованность сенсацией. В данном случае – очарованность смертью. И эта карикатура возвращает ситуацию на более человеческий уровень. Потому что художник вручную отрисовал растиражированную фотографию. Это можно сравнить с работами Энди Уорхола. Он взятые из газет фотографии несчастных случаев, казни на электрическом стуле многократно повторял. От этого они лишались очарования смерти. Потому что современный потребитель массовой продукции желает быть очарованным такими картинками. Ему приятно быть подавленным ужасом. А эта карикатура лишает его этого приятного состояния, заставляет думать, реагировать на свою безвольность. Именно за это так не любят карикатуристов и комиксменов – они лишают людей блаженства быть околдованными.